Проблема эстетического отношения

Мейлах Б.С. В.И. Ленин и некоторые вопросы эстетики // В.И. Ленин и вопросы литературоведения. – М.-Л., – 1961. – С. 21.

156

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

достоверности»? Считать его средством познания или нет? Если да, то

зачем делать в этом отношении особый упор на реалистическое искусство? А если нет, то считать ли его вообще искусством? В-третьих,

достигает ли искусство «степени научной достоверности» и в области

естественной, или же его удел – ограничиться изучением «действительной сущности людей», их психологии и отношений?

Первый вопрос, каемся, носит чисто риторический характер. Ожидать на него внятного ответа не приходится. Второй имеет существенное значение, и мы еще к нему будем обращаться. Что же касается

третьего вопроса, то создается впечатление, что здесь мы уже переходим от представления об искусстве как форме познания, имеющий

общий с наукой предмет, к представлению о нем как о способе познания со своим специфическим предметом.

Переход этот у Б.С. Мейлаха осуществляется робко и непоследовательно. Он пишет: «Наука, в совокупности своих отраслей, дает нам

полное знание мира, природы и человеческих отношений. Но если отдельные области науки (например, география, биология, история и

т.д.) охватывают только определенную область действительности и

практики, то в искусстве широта охвата жизни поистине безгранична».

Не будем придираться к мелочам и спрашивать, охватывает ли музыка

биологию беспозвоночных, а театр – проблемы горообразования: ясно,

что здесь неявно противопоставляется все искусство определенным областям науки. Нам важно, что искусство в принципе обладает «безграничной широтой охвата жизни». Но тут-то нас и постигает разочарование: «Конечно, не дело писателя описывать (?) мир инфузорий

или распад атомного ядра. Но в сферу художественного творчества

входит вся общественно-историческая деятельность людей, все многообразие их интересов, стремлений, мыслей, чувств, переживаний, действий»26. И, тем не менее, ниже опять говорится о «всеобъемлющем

отражении действительности» в искусстве. Автор желает одновременно освободить искусство от необходимости «описывать мир инфузорий», и в то же время не расстаться с тезисом о «всеобъемлющем отражении». Примирить эти стремления можно, только ограничив «охват жизни» искусством лишь областью социального, то есть «выделив» все же искусству определенную и ограниченную сферу познания.

Ну да бог с ними, с инфузориями. Общественная жизнь – это ли не огромная область применения познавательных возможностей искусства!

Не забудем при этом, что ограничивая, хоть и против воли, познавательную сферу искусства, автор не делает этого в отношении науки: она, по

26

Мейлах Б.С. Спор, решенный Лениным // Литературная газета от 23 апреля 1960 г.

157

Л.А. ГРИФФЕН

его мнению, «дает нам полное знание мира, природы и человеческих отношений». То, что может познавать искусство, следовательно, может

познавать и наука. Но вот другой взгляд на этот предмет: «Искусство

есть своеобразий вид исследования человеком действительности, тех ее

сторон, которые иными способами, кроме как при посредстве искусства,

не могут быть исследованы, а значит, и познаны»27.

Итак, мы переходим к рассмотрению искусства как способа познания, то есть предположения, что искусство имеет специальный объект

познания. Сразу нужно сказать, что в понимании природы этого объекта существуют весьма важные различия. Критерии ограничения его

самые разные, но в самом общем виде их можно свести к двум широким группам: 1) такое разделение объектов, при котором в сферу познания определенным способом включаются определенные предметы,

явления, области и т.д., и 2) такое разделение, когда при общем объекте познания различаются его стороны, аспекты, свойства, и относятся к

компетенции различных способов познания.

Мы видели, что Б.С. Мейлах, хотя и неохотно, склоняется к тому, .что

область познания для искусства – общественная жизнь. Но, может быть,

именно в этом и заключается истина: науке – естествознание, искусству

– обществоведение? Нечто подобное (правда, не так прямо) утверждает

Б.Сучков: «Подобно тому, как наука обогащала человечество знаниями

о законах природы, так и формирующееся реалистическое искусство,

исследуя духовный и социальный опыт человека, сферу его деяния, чувства и мысли, познавало природу исторического прогресса»28. Здесь

опять непонятно, как же быть с нереалистическим искусством. Ему отказывают фактически в познавательной функции, однако лишив его того, что, как считают, составляет сущность искусства, продолжают все же

почему-то называть искусством. Непонятно также, чем занималось искусство до того, как оно «сформировалось» в реалистическое?

Но вернемся к Б. Сучкову. Он все же не отрицает роли науки в познании общества; ей милостиво оставляется место рядом с искусством –

под псевдонимом «общественная мысль»: «Истинные основании исторического процесса стали разгадывать лишь реалистическое (опять не

забывает подчеркнуть! Л.Г.) искусство и общественная мысль, обратившиеся к аналитическому исследованию новой действительности,