Проблемы теории государства и права

В весьма популярной работе политологов Г. Алмонда и С. Вербы о гражданской культуре этот вопрос рассматривался несколько прямолинейно: они считали, что образованные и интеллигентные люди всегда политически активны[613]. Отчасти это справедливо, и такой вывод подтверждает советский опыт 1986 -1990 гг. 1991 г. был ознаменован большей степенью скепсиса интеллигентов по отношению к "своей", "законно избранной", "российской" власти. Характерно, что перемена настроения произошла в какие-то два-три месяца после августовской революционной эйфории. Далее, в 1992 - 1996 гг. гипотеза Алмонда и Вербы в России оправдывается. На Западе же выдвинулась другая позиция. Многочисленные исследования психологии политического поведения подтверждают иное нежели у названных авторов, вывод: уровень политической активности выше среди менее образованных граждан[614].

Опыт политической жизни России последних лет, похоже, подтверждает обе точки зрения. Просто речь у нас идет о величинах с иными, чем на Западе, знаками. Реформаторская активность в России выше у образованных, ниже у малокультурных. Контрреформаторская, коммуно-реставрационная активность выше у малообразованных, ниже, меньше у образованных.

Надо сказать, что не только уровень образования, но и степень "взросления" общества в целом влияет на показатели политической апатии. Более "взрослое" общество озабочено скорее частными проблемами каждого своего гражданина, а не только и не столько его политическими устремлениями. Если говорить более корректно и точно, политические устремления граждан должны удовлетворяться настолько полно и адекватно, чтобы их энергия естественным образом переключалась на повседневные, частные дела, - это на Западе. Другое дело, что на территории бывшего СССР и стран Восточной Европы граждане вынуждены до такой степени заниматься сугубо бытовыми проблемами, что им уже не до политики. Так что на степень политической апатии в этих регионах влияют сразу два разнопорядковых фактора: гражданское "взросление" общества и падение жизненного уровня значительной части населения.

Актуально для России и другое проявление политического отчуждения. Еще в 1934 г. явление несоответствия мнения (внутреннего, не выражаемого вовне суждения) и внешнего поведения получило наименование парадокса Ла Пьера. Условно говоря, в зависимости от уровня политической культуры индивид, предпочитающий внешнее участие при внутреннем неучастии (или иные заменители политической активности), избирает примерно следующие варианты отчужденного политического поведения:

1) автоматическое, бездумное отправление политического ритуала (голосование, участие в митинге и т. п.);

2) выбор - при голосовании или в иных случаях выявления политических предпочтений - из двух зол наименьшего;

3) голосование за какого-либо кандидата в пику другому, неугодному кандидату;

4) партийную лояльность, основанную на привычке (мы уже можем говорить о традициях в голосовании за представителя той или иной партии, группы, напоминающей внешне партию, избирательного объединения и т. д.).

В любом случае каждая из возможных линий поведения - отчужденная, не выражающая истинных политических устремлений, ценностных ориентаций и социальных установок[615] индивида. Все это способы благополучного существования, социальной мимикрии, приспособления к предложенным политическим обстоятельствам. Подобного рода поведение "политически релевантно" (Д. Истон). Оно вполне соответствует формальным требованиям существующей политической системы.

Политическая апатия - это элемент политической культуры, результат политического отчуждения, проявляющийся в попытке индивидов компенсировать несовершенство политического участия и отсутствие социальной свободы асоциальной свободой, эскапизмом, пассивностью или внешним участием при внутреннем безразличии к политике.

Близка политической апатии природа правового нигилизма, о котором будет сказано в других главах.

Политическое отчуждение - это отчасти и политическая аномия, т.е. ситуация дезорганизованности общества, государства и права, "недостаток социально апробированных норм человеческого сосуществования"[616]. Нередко подобного рода ситуация возникает в результате крушения старой системы устоявшихся социальных норм.

Возрастание энтропии (дезорганизации, хаотизации) оказалось доминирующим в 1985-1993 гг. СССР и затем в России. Ничего не поделаешь - крах социализм; смена социально-исторического вектора, смена формаций и социально-управляющих систем, более того, систем общественных ценностей, типов сознания и поведения.

И хотя формально-нормативный вакуум, казалось бы, может быть сравнительно быстро восполнен, нельзя столь же быстро восстановить веру граждан в такие нормы - ведь их должно разделять большинство, это конвенциальные нормы. Именно в таком положении, думается, оказалось сегодня наше общество. Кроме того, во многом новая норматнвная "система" уж очень, по крайней мере, внешне, напоминает старую систему. Отличие состоит лишь в смене знаков и господствующих идеологий.