Пробуждение

Пойми, не было у нас столько времени, чтобы объяснить людям, что их качества от национальности не зависят. Советская всласть по-другому государство строит, ей безразлично, какой ты национальности. В Энгельск сейчас оборонные заводы, которые из других частей страны переправили. Сам посуди, кто для вас лучший объект для вербовки. Сперва-наперво к немцам же и пойдете дружбы искать. На какой сумме сломается наш человек? А еще расскажите ему об избранности и исключительности. Кто же устоит? Не успели мы еще нового советского человека вырастить. Мы…– Антон осекся и замолчал.

Мой начальник налил кипяток в две железные кружки, где уже дожидались влаги засохшие лепестки. Чай, выросший где-то под солнцем, пропитавшийся его энергией, а затем обезвоженный, ухватился за бурлящий кипяток и в благодарность наполнил промерзший барак ароматом юга. Антон протянул одну из чашек мне со словами: «Мы свои древнегреческие мифы сейчас пишем».

– Разрешите, – в дверной проем просунулась мужская голова.

– Да, проходите, пожалуйста, – ответил я, указывая на стул.

– Кох Семен Павлович, – немедленно представился мой новый посетитель.

– Прошу вас, – я сделал глоток обжигающего чая, похожего по крепости на кофе. Покажите вашу карточку?

– Да, извините. – он протянул мне истрёпанный кусок бумаги, зажатый в руке.

Заполняется на главу семьи: Кох Семен Павлович. Год рождения; 1907 г. Место рождения: Нижегородская губерния. Национальность: немец. Род занятий: кулацкий элемент. Проживает: Горьковская область, г.Шарья Основание: Совместным постановлением СНК СССР № 90 и ЦИК СССР № 40 от 13 ноября 1930 г.

– Какие у вас взгляды?

– Какие у меня могут быть взгляды, – дернув плечами ответил Семен.

– Семья моя по призыву Екатерины Второй приехала. В этой стране предки мои нашли свою родину. Мы в дела политические никогда не лезли, работали честно, поэтому и лошадей, и коров у нас в избытке было. Земля, матушка, тоже к нам отзывчива была. Мы супротив власти никогда не шли.

– А в Рейхе, отношения с родственниками поддерживаете?

– Какие у нас там могут быть родственники? А если и были таковые, как же мы теперь найдем-то их, сколько времени минуло.

Антон по-прежнему внимательно следил со нашей беседой. Я тайком посматривал на его реакцию, но так и не смог ничего понять. С нетерпением ждал пока мой собеседник закончит и рассчитывал, что Антон продолжит в слух высказывать свои мысли. Мои ожидания оправдались.

– «Все кажется, что огромную страну способны прокормить трудолюбивое кулачество. Но у нас так не выходит, большие хозяйства должны быть. Стана огромная, а будет еще больше. Другие народы к нам приходить будут. Их тоже кулаки кормить будут? А если им платить за еду нечем? Что они, эти кулаки, бесплатно отдадут? Нет, хоть народ целый вымирать будет, даже если еда сгниет, они спокойно сидеть на своих мешках будут. Да, пусть кроме этих двух кулаков все в деревне только и делали, что водку пили, но привыкли уже, что от них ничего не зависит, и никогда их не научат большими предприятиями управлять», – произнес Антон.

***

Бригада наша была сплочённой, все хотели выжить и понимали, что справиться с работой и проблемами можно только сообща. Заводские корпуса строить нам не доверяли, мы принялись возводить дома инженеров-металлургов. В строительстве домов мы тоже почти ничего не понимали, но несмотря на крепчающий мороз нас все больше и больше подгоняли.

Я получил удостоверение руководителя строительной группы. Условно свободное передвижение по стройке дало мне возможность осмотреться и узнать больше об этом месте. Территория стройки походила на колонию для преступников, по периметру были установлены сторожевые вышки с автоматчиками, повсюду заборы и колючая проволока. Трудовые отряды жили недалеко от строительных объектов в охраняемых бараках. Мои документы позволяли мне пройти в штаб центрального планирования через несколько зон. Осматривая строительные площадки, бараки и землянки, я слышал разговоры рабочих на немецком, финском и чешском. Было похоже, что Советы строят здесь вавилонскую башню силами пленных европейцев. Мы ждали весенний эшелон с новыми трудовыми отрядами, а пока оставалось надеяться только на собственные силы. Из-за скудной еды и постоянной физической нагрузки люди болели незнакомой для меня болезнью – волосы и зубы выпадали, кожа высыхала, трескалась и не заживала. С каждым днем нас оставалось все меньше и меньше.

Нового промышленного монстра возводили не только заключенные, но и профессиональные рабочие. Еды становилось все меньше и меньше, суп превратился в воду. Сформированные отряды охотников редко возвращались с добычей, охотиться зимой оказалось очень сложно. Мой список уменьшился еще на одиннадцать человек, но и те, что остались, были измотаны.

Как только растаял снег, и на земле начала появляться первая трава, в мою землянку пришел Антон и сообщил, что наша помощь требуется на других объектах.