Пробуждение Ктулху

– Вот и хорошо, – энергично произнес врач. – Надо признаться, мы до крайности волновались за вас. Ваше состояние вызывало тревогу и недоумение у большинства здешних сотрудников, а ведь здесь, знаете ли, работают довольно знающие люди, уж поверьте… Вас привезли сюда неделю назад, и все это время вы не приходили в сознание. При этом температура вашего тела была пониженной, а сердце билось всего четыре раза в минуту. Можете себе представить такое? – Он покачал головой и громко, победоносно хмыкнул. Меня передернуло от отвращения при этом звуке, но он счел меня всего лишь испуганным. – Не переживайте, мистер Галбрейт, – заговорил он фамильярным тоном. – Такое порой случается с людьми, хотя, признаю, до крайности редко. Это называется летаргический сон. Скажите-ка, а что вы видели, пока были погружены в подобный сон? Были у вас какие-либо видения? Всегда хотел узнать о подобном.

– Ничего, – выдавил я. – Просто темнота. Я как будто отсутствовал… словом, меня не было среди живых.

– То есть ощущали себя мертвым? – быстро уточнил врач, и я догадывался, что он сильно разочарован. Надо сказать, это обстоятельство оставило меня совершенно равнодушным. К врачу, который, несомненно, сумел вернуть меня из неведомого пространства в обычную человеческую жизнь, я не испытывал ни малейшей благодарности.

Я вздохнул и закрыл глаза. Все это время я слышал, как вокруг меня ходят люди, у меня проверяли пульс, рассматривали мои зрачки, трогали лоб и так далее. Все это как будто происходило где-то очень далеко и как будто даже не со мной, а с каким-то посторонним существом, на которое я гляжу с высоты. С такой большой высоты, что плохо различаю детали – не вижу, например, бровей этого существа, его лицо представляется мне светлым размазанным пятном…

Спустя несколько дней мое до крайности обременительное пребывание в больнице было завершено. Доктор, который считался моим спасителем и по этой причине получил продвижение по службе, провожал меня до самого выхода и там крепко пожал мне руку. Его многозначительный взгляд немного меня насторожил: такое впечатление, что он узнал обо мне больше, нежели я рассказывал. Но я не стал задавать ему никаких лишних вопросов, сухо поблагодарил за спасение моей жизни от неведомой местной хвори и побыстрее покинул больницу.

Домой я вернулся приблизительно через три недели после этого. У меня не было ни малейшего желания оставаться в Египте, хотя мои друзья наперебой мне завидовали и рассказывали о том, какая там удивительная природа, все эти пальмы и прочие чудесные растения, и какие там древние загадочные памятники культуры. Я помалкивал, вспоминая о тех неземных растениях и голосах, говоривших со мной на совершенно неведомом языке. Мое путешествие, в чем я теперь был совершенно уверен, оказалось гораздо более дальним и странным, нежели кто-либо мог себе представить.

Время, однако, шло, и постепенно это воспоминание, каким бы ярким и необычным оно ни было, начало меня оставлять. Оно, как рисунок, вывешенный на стене, озаряемой солнцем, постепенно стало выгорать. Все более бледными и малозаметными делались подробности, я больше не слышал голосов и не помнил в точности, как выглядел окружавший меня пейзаж.

Это продолжалось довольно долго. Со временем я вновь вернулся к обычному образу жизни, стараясь не вспоминать о своей до крайности неудачной поездке в Египет. Друзья мои догадывались о моем настроении и по возможности избегали разговоров на эту тему.

И все же нечто, посетившее меня в то время, никуда не исчезло. Память человека устроена удивительно: на самом деле он отлично помнит то, что изо всех сил изгоняет из своей повседневной жизни.

Как-то вечером, сидя у окна и любуясь осенним садом, который хорошо был виден из моего дома, я отчетливо услышал голос цикады. Точнее, это был некий тонкий, странный голос, однако ж мое сознание тотчас подобрало для него это определение: цикада. И в тот же миг я отчетливо вспомнил, что называл так те пронзительные голоса, которые верещали в моем мозгу там, в египетской больнице…

Я вышел на улицу и прошелся к саду, предполагая увидеть то существо, которое верещало, повторяя одно и то же и издавая знакомые мне невероятные звуки, разрывающие человеческий мозг и проникающие в какие-то неведомые глубины сознания.

Однако везде было тихо и абсолютно спокойно. Какие-то люди не спеша шли по улице, возвращаясь домой, – возможно, после приятного вечера, проведенного в гостях. Прошел, торопясь, чей-то слуга с пакетом в руке. И – больше ничего. Я выглядел как обычный житель этого города, гуляющий перед сном ради лучшего самочувствия.

А мой слух отчетливо различал те странные слова, для которых не существует в нашем мире никакого объяснения:

– Ктулху фхтагн! Пх'нглуи мглв'нафх Ктхулху Р'льех вгах-нагл фхтагн!