Пробуждение Ктулху

Тьма за окном сгущалась. Из-за туч ночь наступила раньше, чем обычно, и я уже различал, хотя и смутно, знакомые фигуры, клубящиеся поблизости от окна. Эден Фишер показался мне человеком понимающим – во всяком случае, открытым для понимания, – и я решился.

– Я не мог бы заночевать здесь? Разумеется, за плату, – спросил я. – Меня не смущает ночлег на полу, лишь бы… лишь бы горел свет.

– Свет? – Он посмотрел на меня пристально.

– Да, я… Видите ли, я не могу спать в темноте.

– В таком случае, сэр, боюсь, бордель – это как раз то, что вам нужно.

Я замолчал и в полном безмолвии пил чай – жидковатый, но действительно горячий.

Неожиданно Эден Фишер заговорил снова:

– Если вы расскажете мне честно, почему зашли в мою лавку и почему не уехали вместе с остальными пассажирами на автобусе, я подумаю над вашей просьбой.

– Это прозвучит странно, – начал я, но он остановил меня быстрым жестом:

– Не имеет значения, как это прозвучит. Я умею распознавать ложь, поэтому советую просто сказать все как есть.

– В таком случае – для начала, я боюсь темноты.

– Плохо видите в темноте? Страдаете «куриной слепотой»? – быстро уточнил он.

– Нет, дело в другом. Я вижу странные фигуры – там, во мраке. Они меня пугают.

– Они причиняют вам вред?

– Нет, но…

– Иррациональный страх неизведанного – вполне почтенное чувство, – проговорил Эден Фишер. – Благодаря ему наши предки и выжили, и передали нам этот древний инстинкт. Те, у кого такого инстинкта не было, вымерли несколько десятков тысяч лет назад.

Я кивнул и продолжил:

– Я не слишком люблю людей. По правде говоря, стараюсь их сторониться. Работаю в физической лаборатории, обычно один, изредка у меня появляются лаборанты, но почему-то они быстро увольняются. Видимо, из-за моего характера. Не люблю объяснять то, что мне представляется очевидным.

Он посмеялся:

– Надо полагать, «очевидным» это представляется только вам. Бедные лаборанты!

– Не смейте их жалеть! – вспылил я. – Жалкие тупицы, которые пришли в чистую науку со своими маленькими ссохшимися мозгами! Уверен, если вытащить их мозги из черепа, кто-нибудь примет их за косточки от персика!

Мой собеседник расхохотался. Смех исказил его красивое лицо и сделал почти безобразным. Любопытно, кстати, заметить: многие красивые лица дурнеют от улыбки – и наоборот, многие неказистые лица, расцветая улыбкой, делаются почти красивыми. Поистине, безгранична способность живых организмов к мимикрии.

– Ладно, – произнес он наконец, вытирая лицо ладонью. – Продолжим. Итак, вы боитесь темноты, потому что видите в темноте нечто, вас сильно пугающее.

– Создающее психологический дискомфорт – так будет вернее сказать, – поправил я. – Мне не по себе, вот и все.

– Настолько, что вы готовы ночевать на полу в книжной лавке, по соседству с незнакомцем, которого видите впервые? – прищурился Эден Фишер. – Вы, очевидно, полагаете, что раз я калека, то вам, здоровому мужчине, ничего не стоит со мной справиться?

Я смутился, и мое настроение не скрылось от проницательного взгляда моего собеседника. Глаза Фишера блеснули.

– Я был матросом на пассажирском судне, – спокойным тоном заговорил он. – Вас же интересует, почему я так выгляжу, не так ли? Да бросьте вы, это всех интересует… Ну так вот, рассказываю. Я был матросом и как-то раз по пьяни свалился за борт. К сожалению, это произошло в порту, поэтому меня и еще одного товарища размазало о причальную стенку. Товарищ мой погиб, а я сделался вот таким.

– Как же матрос стал хозяином книжной лавки? – полюбопытствовал я, решив, что его откровенность дает мне какое-то право на дальнейшие расспросы.

– А что вас смущает? – Теперь уже не только глаза, но и зубы Фишера блестели при свете лампы. Он нехорошо улыбался – почти скалился.

– Обычно матросы открывают кабачок и продают там пиво добрым людям, – пояснил я. – Видеть бывшего моряка в роли букиниста… немного странно.

– Мне и самому странно, – признал Фишер. – А случилось вот что. У нас ведь полно времени, не так ли? Я уже давно собирался рассказать эту историю кому-нибудь, да только слушателей не находилось.

Всем своим видом я показал, что Фишер наконец обрел желаемого слушателя, притом самого внимательного из возможных.

Он говорил задумчиво и на удивление спокойно, как будто читал по книге. Наверное, этот рассказ давно уже сложился в его голове.

– Когда я выбрался из больницы, мир для меня неузнаваемо изменился. Раньше я был довольно высоким, а сейчас смотрю на вещи как бы снизу да еще и немного сбоку, поэтому все мне кажется не таким, как раньше. Меня как будто забросило из одной вселенной в другую, сэр, и вы вряд ли можете такое понять. – Он сделал быстрый предупреждающий жест. – Не вздумайте меня жалеть! Я вполне доволен моей участью. Более того, в порту найдется немало нищих и бродяг, которые бы мне позавидовали, если бы знали все.