Пробуждение спящей красавицы. Психологическая инициация женщины в волшебных сказках

Чтобы показать, как в сказке проявляется могущество и власть женщины, позитивно прошедшей третью инициацию, то есть дарителя, мне под конец хочется проанализировать еще одну сказку — «Спящая красавица» Ш. Перро. Она отличается от большинства женских сказок тем, что в ней нет мачехи, а есть добрые любящие родители, а мы помним, как это опасно. Хорошая мать обязана стать мачехой на время инициации ребенка в пубертате, потому что антагонист является не только вредителем, но и психологическим катализатором инициатического процесса. И все же главная героиня сказки «Спящая красавица» успешно проходит свою первую взрослую инициацию, и помогают ей в этом две старушки. Вот на этих двух второстепенных персонажах и сосредоточим свое внимание.

В этой сказке, как мы помним, героиня впервые появляется не в пубертате, а во время рождения. Старая фея, обиженная на то, что ее не пригласили на праздник, пророчит, что когда новорожденная вырастет, то умрет, уколовшись веретеном. Другая, молодая, фея «смягчает приговор»: ты всего лишь уснешь на сто лет, пока не придет избранник. Тогда можешь растрачивать дары юности.

Затем сразу же следует кульминация: девушке уже 15–16 лет, и пророчество сбывается, она укололась веретеном, и это обозначает, что метафорически речь, безусловно, идет о первом сексуальном опыте, дефлорации (мы помним, что длинные и острые предметы в сказках в психоанализе суть фаллические символы). В этой сказке другие феи (в разных вариантах их от шести до двенадцати, не считая злой старой феи) сделали множество подарков, олицетворяющих богатство и прелесть юности. К сожалению, кроме этого роскошного приданого, в юности таится и «смертельная опасность», о которой не обмолвилась ни одна из добрых фей. Эту тяжкую и неблагодарную обязанность берет на себя пожилая (читай: пожила на свете) мудрая женщина. Терять девственность до замужества для девушки почему-то смертельно опасно. И сказка дает ей сто лет для того, чтобы она «созрела» до принятия на себя этой социальной ответственности.

Исторические корни сказки уходят в родовой строй. Из второй главы мы помним, что девочек, подобно спящей красавице, при наступлении первых месячных изолировали иногда на несколько дней, иногда — месяцев, а иногда — лет. Причем, чем знатнее семья девушки, тем дольше срок изоляции (социального моратория).

Вот как описывает этнограф Маргарет Мид жизнь девушек таупоу в возрасте на выданье: «Этих девушек благородного происхождения тщательно охраняют. Не для них тайные свидания по ночам или же встречи украдкой днем. Если родители низкого социального ранга благодушно безразличны к похождениям своих дочерей, то вождь хранит девственность своей дочери так же, как честь своего племени, свое право председательствовать на вечерних церемониальных распитиях кавы[114], как любую из своих прерогатив, данных ему его высоким положением. Он поручает какой-нибудь старой женщине из своего семейства быть ее постоянной компаньонкой, дуэньей. Таупоу не должна ходить в гости, ее нельзя оставлять одну по ночам. Рядом с ней всегда спит какая-нибудь женщина постарше. Ей категорически запрещено ходить в другую деревню без сопровождения. В ее собственной деревне односельчане ревниво хранят ее неприкосновенность, когда она предается будничным делам — работает на огороде, купается в океане. Риск стать жертвой какого-нибудь моетотоло (насилие над спящей) для нее мал, так как рискнувший покуситься на ее честь в прежние времена был бы просто убит, а сейчас ему пришлось бы бежать из деревни»[115].

А теперь сравним текст сказки Ш. Перро с приведенным отрывком о жизни самоанской принцессы: «Все так и вздрогнули, узнав, какой страшный подарок припасла для маленькой принцессы злая колдунья. Никто не мог удержаться от слез. Однако король решил все же попытаться уберечь принцессу от несчастья, которое предсказала ей старая злая фея. Для этого особым указом он запретил всем своим подданным под страхом смертной казни прясть пряжу и хранить у себя в доме веретена и прялки.

Прошло пятнадцать или шестнадцать лет. Как-то раз король с королевой и дочерью отправились в один из своих загородных дворцов. Принцессе захотелось осмотреть древний замок, и, бегая из комнаты в комнату, она наконец добралась до самого верха дворцовой башни. Там в тесной каморке под крышей сидела за прялкой какая-то старушка и преспокойно пряла пряжу. Как это ни странно, она ни от кого ни слова не слыхала о королевском запрете…»