Проданная ему

Я разворачиваюсь в сторону гостиной. Нужно бежать, нужно выскочить в подъезд и звать на помощь, не в ту сторону бегу, но поздно что-то менять. Меня сбивают с ног, первый удар обжигает кожу оголившегося бедра.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты получишь столько ударов, сколько дней жила без меня! — это адски больно, невозможно сносить удары без слез и стонов. Лицо полностью мокрое, пытаюсь отползли от озверевшего Артема, уворачиваясь иногда от ударов. Он не отступает от меня, лупит ремнем по ногам, по жопе, по спине. Ему все равно, куда бить, главное, выплеснуть на меня всю свою агрессию.

— Что ты не зовёшь своего хахаля? — удары прекращаются, дышу со всхлипами, уткнувшись лицом в пол. — Где он? — рядом раздаёт глухой стук, Артём бросил ремень. У меня только одно предположение, что последует дальше, но я ошибаюсь. Первый удар ногой получаю в бок. От шока распахиваю глаза и стону. Последующие удары попадают куда угодно, у него нет цели бить меня в конкретное место.

— Выжила без меня? — удар попадает прямо в лицо, и чувствую, как теплая кровь струится на пол, образую красное озеро. — Это потому, что я позволил тебе. Слышишь? Я тебе позволил. Захотел бы, ты бы с первого дня оказалась на улице в одни трусах… Хотя трусы тоже куплены за мои деньги, поэтому была бы ты голой.

Перестает бить, я с хрипом делаю вдох. Вряд ли что-то сломал, бить он умел так, что мог не оставлять следы. Переворачивает меня на спину, лежу с закрытыми глазами. Слышу, как идет на кухню, включает воду, возвращается.

— Дура ты, Женя. Я ради тебя готов на все, — осторожно стирает кровь с моего лица, даже странно сейчас чувствовать заботу с его стороны. — Семья у нас. Не идеальная, но хоть какая-то. Дочка растет. Вот чего тебе не хватало? Люблю тебя, — снимает с меня ночнушку, покрывает грудь мокрыми поцелуями, слюнявит соски, а мне тошно, передергивает от отвращения.

— Сладкая моя, девочка, солнышко мое, — невозможно понять, что послужит причиной смены его настроения. Только что избивал меня с ожесточением, сейчас целует все те места, куда бил.

Слезы текут из глаз, содрогаюсь от рыданий, не понимая, за что мне такое наказание. Пальцы Градовского касаются моих складочек.

— Сухая, не хочет меня, моя девочка, — толкает два пальцы внутрь, вскрикиваю, зажмурив глаза. — Не хочешь? А его хочешь? Ебет тебя во все щели? Сейчас ты забудешь не только его имя, но и мамы родной, — облегченно выдыхаю, когда убирает руку, отодвигается. Звук расстегиваемой ширинки приводит меня в чувство, приоткрываю глаза.

Я собираюсь с силами. Есть же мнение, что человек, попав в экстремальную ситуацию, проявляет свои суперспособности. Это мой единственный шанс сейчас удрать от Артема. Толкаю ногой его в грудь. Он, не ожидав от меня каких-либо действий, опрокидывается назад. Немного отползаю от него. У меня пара секунд, чтобы спастись. Не минуты, а секунды, которые просачиваются, как песок сквозь пальцы.

— Тварь, — ловит за ногу, дёргает на себя, наваливается всем телом на меня сверху. Я извиваюсь, царапаю ему лицо, ничего не вижу перед собой. Каким-то чудом отклоняю голову в сторону от его кулака, в челюсть не получаю, но задевает глаз. Я теряю возможность видеть от боли. Артём хватает меня за волосы и пару раз прикладывает головой об пол. В ушах стоит невообразимый звон, но сознание ещё при мне. Он неадекватен. Он не понимает, что творит.

— Совсем свое место забыла! Тварь, шлюха! Тебя надо драть и драть! Сейчас я возьмусь за твоё воспитание, ты будешь у меня рыдать! Будешь молить тебя выебать до бесчувствия. Я тебе обещаю, вытрахаю, что несколько дней не сможешь ходить и сидеть, — он связывает мои руки своим галстуком, узел цепляет за ножку дивана, чувствую пальцами хромированный холод.

Мне кажется, что я ору, что меня слышат все вокруг. Но на самом деле пищу, как мышь. Пищу от боли, от ужаса происходящего. Артем раздвигает мои ноги, трет клитор, похлопывает по нему ладонью, толкает пальцы внутрь, причиняя боль. Я не сдерживаю рыдания, нет смысла себя подавлять, боль разрывает каждую клеточку моего тела.

— Давай, кончай, шлюха, кричи моё имя! — кричу, но не его имя, не от удовольствия, а от унижения, от маленькой надежды, что меня услышат.

— Хочу твой рот, — развязывает узел, но не освобождает мои руки, поднимает меня с пола, подтаскивает к дивану, усаживает. Заламывает руки за спину, связывает их, обхватывает мою голову, свободной рукой освобождает из плена свой возбужденный член. — Соси, детка! Соси нежно, языком, как я люблю. Про зубы забудь, выбью, — проводит членом по губам, сжимаю их упрямо. Шлепает по щеке, стискивает мои скулы, заставляет открыть рот. Я давлюсь, задыхаюсь, а он пихает член до самых гланд, перекрывая воздух.

Отключиться. Не воспринимать все, как реальность, вообразить себя героиней триллера в руках маньяка. Послушно исполнять все его требования, принимать все мысленные и не мысленные позы, ублажать.