Проданная ему

Подбегаю к Жене, опускаюсь на колени и в первую очередь проверяю пульс. Есть, неровный, но есть. Она жива, теперь я даже слышу ее дыхание и вижу, как приподнимается грудь. Чувствую невообразимое облегчение. Развязываю галстук на ее запястьях, растираю руки. Женя слабо стонет, но глаза не открывает, не меняет положение тела.

Пристально осматриваю и ощупываю ее тело. На ней нет живого места. Сплошной синяк, с кровоподтеками. Осторожно проверяю ребра и целостность носа, не сломан. Достаю мобильник, ищу контакт Натана. Пусть тащит свою задницу ко мне домой, разбирается со всей этой фигней через закон. Иначе я разберусь по своим законам, а они не вписаны в Конституцию нашего государства.

— Блять, Руслан, ты вообще спишь в этой жизни?

— Поднимай свою задницу и шуруй ко мне, по дороге вызывай ментов, я сейчас позвоню своим ребятам, они у меня будут в течение пятнадцати минут.

— А что случилось? Пожар?

— Лучше б пожар, — протягиваю руку, убираю с лица Жени волосы, она судорожно вздыхает, губы мелко трясутся. — Женю избили.

— Твою ж мать! — Натан чертыхается, сопит в трубку. — Есть идеи, кто бы это мог быть?

Смотрю на галстук. Не мой, но одна догадка есть. Если это он, убью и не пожалею.

— Есть кандидат, но не хочу спешить с выводами, пока не просмотрю видео с камеры на лестничной площадке.

— Хорошо, я выезжаю. Ментам позвоню, беру их на себя, ты ребят вызывай, чтобы они скинули видео на флэшку до прихода оперов, ты же знаешь, как парни в погонах не любят делиться информацией

— Я понял, — отключаю телефон, не прощаясь. Осторожно беру Женю на руки и переношу ее с пола на диван. Она стонет, рвет мне сердце, опухшие глаза так и не открывает.

Впервые чувствую себя беспомощным и растерянным, я не понимаю, что делать, куда звонить и ехать. Одна рациональная мысль все же посещает мою голову: Женю нужно везти в больницу. Для этого ее следует во что-то одеть и взять документы. Тут же вспоминаю, что нужно позвонить своей службе безопасности.

Все делаю на автопилоте, блокирую любые импульсивные порывы, повторяя про себя, что сначала Женя, потом все остальное. Беру в спальне её спортивный костюм, из ящика комода прихватываю паспорт с полисом. Звоню начальнику охраны, Захар спокойно принимает мои приказы, не задает лишних вопросов.

Думал, что Градовский псих, у которого обострение от погоды, а оказалось, что настоящий бешеный зверь, которого следует пристрелить, ради спасения людей, связанных с ним. Надрать задницу — это самое безобидное, что приходит на ум, пока одеваю Женю в костюм. Глушу в себе вспышки ярости, сожалею, что пустил ситуацию на самотек. Нужно было проучить гада еще тогда, когда прокусил ей губу. Возможно, обошлись бы разговором, такие типы только женщин могут унижать и с ними показывать крутой нрав, с людьми сильнее себя они ссут в штаны.

— Руслан, камеру сняли, сейчас парни перекидывают информацию на ноут. Ох, твою мать! — видно, со стороны Женя выглядит совсем плохо, раз сдержанный до эмоций Захар, ругается. — Кто её так?

— Вот ты и узнаешь, кто её так, — засовываю паспорт в карман пальто, осторожно кутаю девушку в плед. Вздрагивает от каждого прикосновения.

— Не трогай меня, — шепчет, из глаз текут слезы. — Не трогай… — умоляет, горько поджимает разбитые губы.

— Шшш, моя хорошая, — в горле стоит ком, сердце бухает в груди тяжёлыми ударами. Как ребенка, прижимаю к груди, выхожу из квартиры. Захар сопровождает до машины, придерживает дверь, пока я укладывают Женю на заднее сидение. Меня беспокоит, что она не открывает глаза, не приходит в себя, цепляется за возможность быть без сознания.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Приедет Натан, разберитесь. Мне скинь только имя и адрес проживания того, кто вошел в эту квартиру, — Захар кивает головой, я бы мог прям сейчас назвать все, что меня интересует, но лучше еще раз убедиться в своей правоте.

Едем в самую ближайшую больницу. В приемном покое нас не сразу принимают. Смотрят насторожено, тщательно проверяют документы. Вижу в глазах осуждение ко мне и жалость к девочке. Не сомневаюсь, что все думают о том, что это я ее так разукрасил. Я их понимаю, зрелище не для слабонервных. Избитая девушка, на тело и лицо которой не взглянешь без слез, доставлена мужчиной неславянской внешности. Щетина сейчас делает меня ярким представителем отцовского народа, еще и глаза горят мстительным огнем.