Проданная на Восток (СИ)

Мешок, пахнущий потом и солоновато кровью, с головы сняли только перед тем, как грубо втолкнуть в тесную камеру. Он пошатнулся: все еще мутило от использования магии и от влияния Вильхельма, но на ногах удержлася.

А вот кириос ди Эмери, которого втолкнули следом, упал, словно тюк с соломой, и даже не пошевелился. Хотелось пнуть его еще разок и посильнее, но Джонотан присел на корточки рядом и приложил пальцы к шее. Сейчас он бы не рискнул обращаться к магии, чтобы проверить жив ли кириос. Надо было вернуть себе силы, а значит — набраться терпения. Еще никогда он не черпал из собственного источника так много.

— Да жив он, собака, — прокомментировал насмешливый голос Вильхельма позади, предже чем, Джонотан ощутил под пальцами слабое, но ровное биение пульса. — Что ему сделается.

Кириос ди Эмери определенно был жив, как и, к огромному сожалению Джонотана, Вильхельм. Пирата, в отличие от них, привели без мешка на голове, да и не вталкивали, словно преступника. Однако они все оказались в одной камере, что обнадеживало. Был шанс, что его самого не казнят сразу, как пирата, без суда и следствия.

Камера была крошечной, с узким, больше похожим на щель, окошком под самым потолком, насколько низким, что Джонотан с легкостью мог бы дотронуться до него рукой. А еще здесь было невыносимо сухо и душно. В горле моментально запершило, а пить и так хотелось нестерпимо. Но вряд ли их тюремщики будут столь любезны, что предложат воды. В камере не было вообще ничего — голые каменные стены и земляной, утоптанный до жесткости камня пол.

— Какого демона ты устроил, Вильхельм?! — Джонотан поднялся на ноги резким движением, пригнулся и и со всего размаха ударил пирата снизу вверх в челюсть.

Удар цели не достиг: Вильхельм ловко увернулся, явно ожидая нападения.

— Не наглей, Джонни, славный благородный пират! — отклонился он и сделал шаг назад. — Не боишься, что я использую против тебя магию? Удивительно, как это ты так увлекся своим могуществом, что чуть не выгорел?

— Я справлюсь с тобой и без всякой магии! — Джонотан поднырнул под его рукой, резко развернулся и нанёс удар по ногам.

Вильхельм покачнулся и простонал, но не упал, только вскинул руки, защищаясь.

— Обидно проигрывать, да? — хмыкнул он.

— Не так обидно, как быть ублюдочным пиратом! — Джонтан обходил его по кругу, выбирая новое направление удара, мечтая раскрасить физиономию урода по-полной. — А тебе? Понравилось в моей шкуре?

— О, не то слово! Особенно та часть, где благородный капитан спасает невинную девушку из лап грязных пиратов! Правда, с небольшими, но приятными условиями…

— Не смей! — зарычал Джонотан и ударил в скулу, а когда пират закрылся, вмазал в живот и снова в нос.

Вильхельм прохрипел, хватаясь за переносицу, поморщился и с удивлением глянул на свои ладони, по которым потекла кровь.

— Джонни, Джонни, сколько же в тебе злости, — каркающим смехом рассмеялся он Было видно, что ему больно, но язвительность и наглость никуда не исчезли. — Я, конечно, все еще не готов простить тебе смерти моих людей, да и “Мари”, моя прекрасная “Венценосная Мари”, теперь лишь обломки на морском дне, но ты мне все равно нравишься, мальчик мой. Если бы ты так не пытался быть хорошим…

— Пошел ты! — Джонотан замахнулся, целясь в лицо, когда с пола раздался надсадный кашель.

Ди Эмери, который все это время лежал без сознания, начал приходить в себя, застонал и зашевелился, и быстрый взгляд, который кинул на него пират, стоил Вильхельму сильнейшего удара в челюсть.

Джонотан даже встряхнул кистью, кажется, он окончательно отшиб и без того разбитые костяшки пальцев. Пират загородился, будто просил о пощаде, вытянул растопыренную ладонь к Джонотану. И уставился на ди Эмери.

— Что, очухался, тварь? — Вилли сплюнул на пол кровь и неожиданно криво улыбнулся Джонотану. — Предлагаю прерваться, раз уж кириос ди Эмери решил наконец вернуться из небытия и составить нам компанию. Как же мы можем столь варварски драться в столь блистательном обществе?

Джонотан сощурился, не в силах сдержать любопытства. Что же за такие счёты у Вильхельма с кириосом? Ди Эмери, как будто резко постаревший, пытался нащупать опору и сесть потверже. Он уперся спиной в стену и закинул голову, щурясь и глядя на Вильхельма.

Джонотан не ненавидел отца Агаты, не мог. И даже ощутил на миг волну вины, захлестнувшей с головой, что готов был пожертвовать его жизнью, чтобы спасти Агату. Но Сезар ди Эмери — её отец и тот, кто спас его самого после гибели родителей. Каким бы ни был паршивым характер у этого человека, он всё ещё ему должен.

И это не тот долг, от которого можно откупиться деньгами.

— Удивлен, мальчик мой? — голос Вильхельма словно заледенел, взгляд, обращенный к кириосу, стал злым и жестоким, что вкупе с окровавленным лицом выглядело особенно жутко. — Конечно, удивлен. Сложно представить своего благодетеля, практически усыновившего сиротку, истинным виновником всего происходящего. Кириос ди Эмери… Прекрасный, уважаемый торговец… с невероятно интересным прошлым.

— Давай к делу, — резко бросил Джонотан, теряя терпение.