Продавец счастья: магия кинематографа, или Новые приключения Ское

— Так и буду, — Ника отвернулась к стене, чтобы мать не видела правую половину ее лица, где по щеке уже ползла слеза. В дверь позвонили.

— Нас нет дома, — громко сказала мать. — Не открывай. Мы еще не договорили.

Ника стерла ладонью слезу, повернулась к двери и открыла. На пороге стоял Вадим. Он решительно шагнул в прихожую.

— Я ее парень, и вы с этим ничего не сможете сделать, — уверенно заявил Вадим, оперся спиной о косяк двери, скрестил руки на груди и спокойно взирал на женщину. Та опешила от такой наглости и не нашла ничего лучше, как просто уставиться на «парня» круглыми водянистыми глазами. — Мир так устроен, у девушек появляются парни. Никто не может этого изменить, — продолжал он. — И ругать вы ее за это не будете, если не хотите, чтобы она закончила жизнь старой девой. Или матерью-одиночкой, как вы.

Лицо мамы Ники стало пунцовым, она часто задышала, подняла руку с оттопыренным указательным пальцем, направила ее на дверь и прохрипела в негодовании:

— Вон из моего дома! И чтобы я тебя никогда больше не видела возле моей дочери!

— Увидите, — пообещал Вадим. — Смиритесь со мной.

— Вон! — выкрикнула женщина, все еще тыча пальцем в дверь. — Вон отсюда!

— Прежде чем прощаться, давайте знакомиться. Меня Вадимом зовут. А вас как? — поинтересовался тот.

Мать повернулась к дочери и заявила:

— Ника, чтобы через минуту его тут не было!

В негодовании кинулась в комнату, хлопнув дверью. Сразу стало оглушительно тихо, как после бомбежки. По левой щеке девочки тоже бежала слеза.

— Пойдем погуляем, пусть она остынет, — проговорил Вадим, наклонившись к самому Никиному лицу. Он поцеловал ее прямо в слезу на щеке.

— Нет, я останусь, — девочка опустила голову.

— Тогда и я останусь, — сказал Вадим.

— Нет. Ты иди.

— Ника…

— Иди.

Вадим помедлил, но, глядя на отстраненное выражение лица девочки, взялся за ручку двери, быстро поцеловал Нику и в правую щеку тоже и вышел.

Ника сняла куртку, ботинки и юркнула в свою комнату. Думала, мать выбежит, услышав, что дверь хлопнула, примется кричать, отчитывать. Девочка достала из сумки учебники, открыла дневник на странице с домашним заданием, уставилась в него непонимающим взором в ожидании скандала. Но мать до ночи так и не вышла из своей комнаты. В квартире стояла непривычная тишина.

38

Облака рвало ветром на пушистые пучки и рассыпало по небу. По краям пешеходной дорожки еще лежали серые льдистые глыбы снега, никому не нужные, лишние в конце марта.

«Кажется, я нашел второй лик весны», — размышлял Ское, вышагивая по дорожке. Под ногами тут и там мелькали первые рисунки мелом на асфальте. Робкие и косые бабочки, цветы и девочки в треугольных платьях, с неизменными бантиками в черточках-волосах. Ское аккуратно их перешагивал. Весна — это свидание с неизвестным. Это долгожданная встреча с ветром-невидимкой, взлохматившим небу облака, а какой-нибудь девчонке — волосы. Девчонка пытается удержать прическу руками, ругая ветер, а небо — не пытается. Оно посмеивается и кричит ветру: «Лохмать мои облака, не жалко! Они все равно уплывут».

Впереди, на дорожке, сидела маленькая девочка. Светлые косички подрагивали от усердия — она выводила желтым мелом на асфальте очередной цветок. Красное пальтишко возилось своим нижним краем по земле, но девочка не замечала этого. Ское подошел и остановился возле нее. Девочка подняла глаза на высокого «дяденьку», щурясь, — солнце висело прямо над его головой, окаймленное разбегающимися белыми облаками. Она выбрала из кучки мелков один и молча протянула ему. Ское взял. Синий.

Он присел рядом с девочкой и нарисовал над цветком причудливое облако.

— Ух ты! — воскликнула девочка. Ское нарисовал еще несколько округлых барашков-облачков и протянул мелок девочке.

— Оставь себе, — сказала она серьезно, махнув рукой. — Вдруг еще пригодится нарисовать небо.

— Да, — задумчиво проговорил Ское. — Вдруг пригодится. Спасибо, — он улыбнулся девочке, положил мелок в карман, встал и зашагал дальше.

Ское свернул на улицу Менделеева и остановился перед тем домом, где он дважды видел табличку на двери. Как и в тот их визит с Вадимом, не было ни таблички, ни самой двери.

«Что за чудеса, — подумал мальчик, глядя на два ряда серых окон загадочного дома. — От чего это зависит? И когда упадет концовка сказки? Чем все кончится у принца с волшебницей?»

39

«Скажу, что у меня есть девушка, — думал Вадим, открывая входную дверь. — И что это Ника. Прямо сейчас». Он вошел в дом: тихо. Неужели никого нет? Дверь гостиной приоткрыта.

— Пока не надо ему говорить, — донесся из щели голос матери. Вадим прислушался. Кому и что не надо говорить?

— А когда ты хочешь сказать? Когда уедешь? — спросил в ответ отец. Вадим за дверью насторожился. Уедет?

— Хоть бы и так, — ответила мама. Вадим явственно представил, как та пожала плечами в этот момент.

— Он уже взрослый. Скажи ему, когда вернется.

Вадим толкнул дверь, та распахнулась настежь. Он молча стоял в проеме, глядя на мать.

— Слышал? — догадалась она, взглянув в суровое лицо сына.

— Когда? — коротко спросил он.

— Вадим, зайди, — отец махнул рукой, приглашая в комнату.