Продавец счастья: магия кинематографа, или Новые приключения Ское

— Когда? — хмуро повторил мальчик, не двинувшись с места.

— Сегодня ночью самолет, — тихо ответила мать. Вадим засунул руки в карманы и помолчал немного.

— На сколько? — спросил он после паузы. Он отвел взгляд, вперив его в окно, только чтобы смотреть мимо матери.

— Вадим, не устраивай сцен, — устало попросил отец и уселся в кресло. — Каждый раз одно и то же.

— На. Сколько, — жестко повторил мальчик свой вопрос. За окном начинало моросить. Мелкие новорожденные капли ветер со всей силы разбивал вдребезги о стекло.

— По первоначальным прикидкам, — медленно начала Марина Алексеевна, — месяца на четыре, — она прошлась по комнате. — Может быть, на пять, — она с тревогой взглянула на сына: как отреагирует? Он стоял каменным изваянием и никак не реагировал. Но мать понимала, что это только пока, и внутренне готовилась к буре. Повисла пауза. Теперь стало слышно, как мелко стучат за окном капли, будто мыши играют на барабане.

— Ты… — хрипло начал Вадим. Откашлялся и продолжил: — Ты хотела сказать мне об этом по телефону? После того, как улетишь? — голос его казался спокойным. Он продолжал изучать окно, даже не взглянув на мать.

— Нет. Я просто не знала, как тебе сказать. Это срочно, лететь нужно уже сегодня. Я сама узнала только недавно… — затараторила она, но осеклась.

— Когда узнала?

— Вадим…

— Когда?

— Позавчера.

— И не нашла времени сказать? Хотела написать СМС из самолета: «Вадим, все нормально, здесь хорошо кормят. Вернусь через полгода». Так?

— Вадим…

— Что Вадим? — вскрикнул мальчик. В карманах он сжал руки в кулаки. — У меня скоро день рождения! Ты обещала в этот раз никуда не деваться на мой день рождения! Ты обещала!

— Да, я знаю, что обещала, — Марина Алексеевна опустила голову.

— Вадим, прекрати истерику, у мамы работа такая. Торговый агент обязан ездить по командировкам, — попытался урезонить сына отец.

— А ты молчи, я не с тобой разговариваю, — резко оборвал его мальчик.

— Что ты сказал?! — тот угрожающе поднялся с кресла.

— Леша, не надо, — Марина Алексеевна мягко остановила супруга, взяв за плечо. — Ему сейчас тяжело.

— Мне не тяжело, поняла?! — крикнул Вадим. — Не тяжело, что ты обманываешь меня из года в год, а сама уезжаешь!

— Я не обманываю, сынок, просто так получается, — мать подошла к мальчику и попыталась взять его за руку, но тот отдернулся.

— Я не верю тебе больше, поняла?!

— Прекрати так разговаривать с матерью! — снова вмешался отец, но мать и на этот раз остановила его жестом.

— Я тебе не верю больше! — крикнул Вадим еще раз.

— Сынок…

— Какой я тебе «сынок»?!

— А кто же? — расстроенно спросила мать. Мальчик опустил глаза, поджал губы и молчал. В карманах он сжимал и разжимал кулаки. К горлу подступил комок, и Вадим отвернулся к окну.

— Никто… — тихо проговорил он наконец. — Езжай.

— Вадим, не надо так, — по голосу матери мальчик слышал, что она плачет, но не хотел оборачиваться, не хотел видеть ее.

— Мы могли бы созваниваться… — с надеждой в голосе проговорила мать, по-детски растопыренными ладонями стирая слезы со щек. — Есть ведь телефон. Скайп. Вадим, мы будем созваниваться. Часто.

— Созваниваться? — Вадим вспомнил их фильм. Там мать тоже предлагала брошенному сыну созваниваться. Он рассмеялся обрывочным, каким-то хриплым смехом. Отец и мать переглянулись. — Созваниваться? — повторил он, повернувшись и глядя на мать исподлобья. Он достал смартфон из кармана, покрутил его в руках. И резко швырнул об пол. Задняя крышка слетела, выпала батарея, смартфон отскочил, несколько раз перевернулся и плюхнулся на паркет, обнажив перед ошарашенными родителями свой разбитый экран. — Все! Не можем созваниваться, — и Вадим выскочил из гостиной.

40

Пошел дождь, и ветки почернели еще больше. Их контуры резкой паутинкой очерчивались на фоне краснеющего неба. Со стороны улицы по стеклу тянулись капли, и мальчик следил за мокрыми дорожками, которые они оставляли. Дорожки перекрывались новыми дорожками, те — еще более новыми, и так до бесконечности. Ское взглянул вниз. На скамейке возле его подъезда кто-то сидел. Сильно любит дождь? Или ему некуда пойти? В том, как парень сложил руки замком, в этой взлохмаченной, промокшей макушке Ское почудилось что-то знакомое. Вадим. Он быстро оделся, взял зонт и вышел.

— Ты промок, — сказал Ское, раскрывая над другом черный круг зонта.

— Мне это уже не поможет, — грустно ответил тот, взглянув в эту круглую черноту.

— Почему не заходишь? — поинтересовался Ское.

— Жду, когда ты выйдешь, — невесело усмехнулся Вадим.

— Пойдем, — Ское махнул головой в сторону подъезда. — Ты же полностью вымок.

— А дед дома?

— Да.

— Тогда не пойдем. Пусть останется для меня таинственным дедом-невидимкой.

— Я попрошу его не выходить из комнаты, — улыбнулся Ское. Вадим промолчал, глядя себе под ноги. — Что с тобой?

Мальчик не ответил. Он развернул руку ладонью вверх и наблюдал, как капли шлепаются и разбрызгиваются. Ское сел рядом с другом на мокрую скамейку, закрыл зонт.

— Ты так тоже промокнешь, — заметил Вадим.