Продажная шкура

— Это значит, ma petite, что я думал, что мы достигли прогресса в наших отношениях, но теперь я вижу, что обретённая почва оказалась более зыбкой, чем я предполагал.

Я снова сказала, что думаю.

— Я понятия не имею, что ты только что сказал. Я имею в виду, что я слышала все это, и это было сказано по-английски, но я не понимаю, что ты хотел сказать. — Я положила лоб на руль, прикрыв глаза и пытаясь вдохнуть прохладу кондиционированного воздуха. — Но я просто нутром чую, что должна так или иначе извиниться.

Он рассмеялся своим волшебным смехом. Тем самым, что заставлял мое тело среагировать так, будто он касался моих самых интимных мест и угощал меня конфеткой одновременно. Его смех не был чисто сексуальным; он был таким приятным, что от него, должно быть, растолстеть можно.

Я вздохнула, но в моем исполнении это был просто вздох. Я не умела так владеть голосом.

— Пожалуйста, прекрати играть со мной. Боже, Жан-Клод, я не могу так работать.

Он выдал свой обычный смешок.

— Думаю, мне хотелось услышать, что ты по мне скучала.

— Как ты вообще мог быть неуверенным в этом? Это — моя работа.

— Ты делаешь меня неуверенным, ma petite, только ты.

Я не знала, что сказать ему на это, но я попыталась.

— Мне очень жаль.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, и это действительно помогает.

Как мне повесить трубку, не задев его чувств снова? У меня не было никаких идей. Дерьмо. Это было на него не похоже — звонить, когда я работаю с полицией. Я надеялась изо всех сил, что это не станет привычкой.

Я поняла, что сижу, сгорбившись, за рулём. Я заставила себя выпрямиться и постаралась не смотреть на Эдуарда.

Голос Жан-Клода, когда он снова заговорил, был почти нейтральным.

— Когда я проснулся и услышал, куда ты уехала, я не предавался лени. В Лас-Вегасе есть лебедь. Король Лебедей, Донован Рис, уже заявил, что он к твоим услугам, если возникнет потребность в пище.

— Поблагодари Донована за меня, и я очень ценю, что ты готов делить меня еще с одним мужчиной. Я знаю, что мы уже говорили о том, чтобы никого больше не включать в меню.

— Дело не в кормлении, ma petite, дело в том, что ты, кажется, не способна на секс без эмоций. Если бы ты могла просто трахаться и питаться, у меня не было бы никаких проблем даже с сотней твоих любовников. Кормись ими, и никогда больше не встречайся с ними, но ты собираешь вокруг себя мужчин, ma petite. Ты можешь трахать хоть дюжину мужчин, но встречаться с ними со всеми ты не можешь.

— Я, в общем-то, знаю об этом, — сказала я.

— Знаешь? — В его голосе вновь послышался гнев.

— Я просто не умею заниматься случайным сексом. Мне очень жаль.

— Нет, тебе не жаль, — его голос стал еще более злым.

Я не знала, что делать с его гневом или с этой дилеммой, так что я просто это проигнорировала. Мужчины иногда позволяют так поступать в отношениях, ведь они не девушки.

— Мне может понадобиться кто-нибудь не из кошачьих из тех видов ликантропии, которые у меня уже есть. Лебедя во мне нет.

— Я тебе говорю, что мне надоело делить тебя с другими мужчинами, и мне надоело, что ты их коллекционируешь, а ты просишь еще одного?

Он собирался вести себя по-женски. Прекрасно. Чтоб их всех.

— Я обещаю, когда я вернусь в Сент-Луис, мы еще раз это обсудим. Я клянусь. Но сейчас помоги мне пережить сложившуюся ситуацию.

— И как я могу это сделать?

— Вертигров временами слегка многовато из-за того количества разновидностей, которые присутствуют во мне. — Я подверглась нападению одного тигра, но во мне было пять разных видов метафизических тигров. Никто не мог объяснить, как это получилось, но это так. — Ты, случаем, не нашел волка, которого я могла бы позаимствовать, пока я тут?

— Никаких волков; местная стая, кажется, боится, что ты окажешь на них разрушительное влияние, ma petite.

— Что это значит?

— Это значит, что ходят слухи, будто секс с тобой равносилен укусу вампира. Один укус и они будут твоими.

— Но это не так, — возразила я, чувствуя, как ускоряется мой пульс.

— Ты лжешь сама себе, ma petite.

— Прекрати меня так называть.

— Ты уже много лет не просила перестать называть тебя этим прозвищем.

— Дело в том, как ты его произносишь; так, как будто ты рассержен и стараешься это скрыть.

— Я сердит, потому что боюсь за тебя. Витторио был в ударе в Сент-Луисе, и в новостях трубят, что трое спецназовцев убиты. А их нелегко убить, ваш спецназ.

И что на это ответить? Он был прав.

— Мне очень жаль, что мне пришлось уехать, не поговорив с тобой.

— Я слышу искреннее сожаление в этих словах. Что бы ты ответила, если бы я сказал, что это слишком опасно? Как бы ты поступила, если бы я попросил остаться?

Я задумалась над этим и, наконец, ответила.

— Я бы так или иначе поехала.

— Видишь, ты не мой слуга. Ты никогда не будешь слугой.