Продажные твари

— Вот он, Толик, — она достала из сумочки фотографию Миклачева, конфискованную в оперативных целях из домашнего альбома. Сама фотокамера датировала снимок январем прошлого года, Анатолий Зотович в пышной волчьей шапке и тулупе пребывал в неизвестной географической точке, белозубо улыбался в тон заснеженному лесному ландшафту, на фоне которого выглядел роскошно.

— Хорош мужик, такого хрен удержишь, вон глаза-то блядские, я про таких говорю: «Зрачок в неустанном поиске секса», — сказала брюнетка Тоня с презрением.

Вера только взглянула и ничего не сказала. Стало ясно, что не попадался. Вопрос «не видали тут его с какой-нибудь?..» отпал сам собой.

— Я чего хочу? — риторически воскликнула «Ксюша». — Дело давнее, уже полгода прошло. Я только увидеть хочу, на кого променял. Только у подъезда его дежурить или у офиса мне противно, девчонки. Понимаете — западло, как говорится. Где еще? Только в кабаке. Я даже могу этой мрази и в морду не плевать, обойдусь. Но вот как их встретить вдвоем, в каком кабаке найти? Если, конечно, он и ее уже на х… не послал! А? Посоветуйте, подруги!

И она тихо заплакала, сгоняя слезы рукавом кожаного пиджака (этюд «Обиженная девочка» удавался ей в театральной студии безупречно, не утратила класс).

— Не ной! — вдруг осекла ее резко Вера. — Дура ты! Давай твою фотку. Покажу кое-кому. Она здесь с открытия клуба чуть не каждый день. Всех знает. И шлюх, и халявщиц, и альфонсов, и красавчиков вроде твоего, если, конечно, заходил сюда чаще одного раза.

— Анжелка, что ль? — догадалась Тоня.

— Ну! — Вера встала и под грохот как раз в эту минуту взорвавшегося роком динамика растворилась в скупо подсвеченных потемках большого клубного зала.

Марьяна как бы в бессилии и пьяной безнадеге уронила голову на руки и притихла. Что-то подобное уже было пару раз в других местах — новые товарки сердобольно показывали фото кому-то «посвященному». И толку-то?

Марьяна действительно безумно устала и рада была, что кончается последний вечер этого вполне авантюрного розыскного марафона. По крайней мере она не станет корить себя за то, что не был отработан этот, пусть призрачный шанс.

Кто-то толкнул в плечо. Она подняла голову. Пытаясь переорать оглушительно ревущую рок — композицию «Скорпионз», Вера прокричала ей прямо в ухо: «Бывал он здесь с одной, раза три-четыре, Анжелка ее знает. Она раньше по вызовам работала. Твой бывший ее у сутенера выкупил». На, забери фотку. На могилку ему отнеси. Фамилия его была Маклаков?

Марьяна среагировала мгновенно, сделав круглые от изумления и ужаса глаза.

— Точно… Почти… Миклачев.

— Убили твоего Толика и хрен ему отрезали. Анжелка его знала немного, она тут всегда. В отличие от нас газеты читает, там писали. Так что кто-то ему отомстил. Может, и за тебя тоже. Все, успокойся, теперь тебе эта баба не нужна. Давай лучше выпьем…

Человека Грини звали Федор Пилюжный. В прошлой жизни работал в Москве дознавателем — после армейской десантуры и заочного юрфака. Быстро поднялся до следователя. Подавал большие надежды. Сам чуял в себе талант, он же нюх.

Вылетел из органов за уникальный вид российского грехопадения: мздоимство. Взял-то мелочь за ерундовую поблажку, но — надо же! — попался. Коллеги подставили, как он потом понял. Скорее всего, из зависти.

Понял, да поздно было. Помыкался — наткнулся: один приятель детских лет за рюмкой предложил послужить в частной охране хорошего человека, но не в столице. Что же, Славянск так Славянск, тоже большой город. Долго ли, коротко ли минуло десять лет. Федя старался. Тот человек оценил, не обижал, повысил, пригрел. Квартира трехкомнатная, джип «субару импреза», жена не работает (а зачем?), сынуля подрастает.

Федор Пилюжный был в шоколаде. А с недавних пор — по особым поручениям.

На этот раз задание выпало труднейшее, считай — невыполнимое. Игорь Тимофеевич лично вызвал, попросил (он не приказывает, вежливо просит, но так, что не выполнить — себе дороже) поузнавать, кто бы это в городе мог замочить или приказать замочить троих юристов из адвокатской конторы. Пилюжный конечно же читал про это дело почти все, что писали.

— Врать не стану, Федя, говорил я с серьезными людьми. Они без понятия. Знаю, что следаки в нулях, светит им три висяка, и натягивает их начальство, сдается мне, по самые помидоры. Если ты узнать не сможешь, я тебя ругать не буду, обижаться на тебя не буду. Но я очень тебя прошу постараться. Можешь задействовать всех моих ребят, кого сочтешь нужным. От моего имени. Лады?

Ну как тут из кожи вон не вылезти!

Федя в компьютере и в библиотечном архиве пролистал все, что про это было. Только один большой и толковый материал попался. Криминальный репортер — явно парень способный и дотошный. Дал не просто канву и всякую пафосную туфту о криминальном разгуле: раздобыл конкретику по существу дела. Пусть не богато, но кое-что…