Продюсер бомжей

На Бульварном вечерело. Пастельные домики румянились в красных лучах догорающего солнца. Гуляющие разбредались к метро. Иногородние с опухшими с непривычки ногами гребли в гостиницы, ребята из Подмосковья – на электрички, но, казалось, они все шли нарочно медленно, чтобы напоследок ухватить еще этой красоты. Красота – это все. Гала была права, жить в самом центре – шикардос.

Раньше я как будто пользовался всем в кредит. Успех был ненастоящим, все эти атрибуты раздражали. Автографы, съемки… А сейчас начинаю получать огромное удовольствие. Все у меня нормально, все у меня хорошо. Не прямо сейчас, но в следующем году все точно будет.

Бросаю тачку посреди двора.

«Элитный» красавец-дом, лужковское барокко, в котором сплелись и эркеры, и французские балкончики, и пять оттенков кирпича с аляповатыми мраморными вставками, торчит хвастливой свечкой среди облезлых дореволюционных особнячков.

У двери нашей квартиры что-то изменилось. Новый коврик, что ли?

Ключ в замке до конца не крутится. Пора менять личинку! Давно разболталась, а между гастролями все не до того было…

Что ж такое?

Гадство!

Может, ключом ошибся? Легко забыть за полгода. Даже код домофона пришлось подбирать по слуху.

Нахожу похожий – такие же замки в офисе, одна фирма делала.

Этот вообще не проворачивается. Намертво застрял в разъеме.

Что за черт!

Звоню в дверь залигованной на тридцать тактов целой. Ку-ку?

Ни–че–го.

– Гал? Га–ла!!!

Барабаню по обшивке из навороченного дерева, которое она приперла из Африки.

Может, отсыпается или залегла в шивасану?

Из-за двери ни шороха, ни звука. Надо было все-таки сначала дозвониться!

Муж вернулся из командировки, блин! Как дебил, с крыжовником этим, с подсолнухами…

Каплевич тоже не берет. Не кладу трубку, пока звонок автоматически не отключается, набираю снова.

Еще раз.

Третий.

Четвертый.

Десятый.

Глухо.

Может, корпоратив какой срочный?

Консьержка говорит, в последний раз ее вахта была месяц назад. Тогда она и видела госпожу Афродиту с какими-то людьми. Они поднялись всего на полчаса в квартиру, и больше с тех пор она не возвращалась.

Может, в милицию?

Дарю варенье и носки счастливой тетке.

Расписываюсь на сканворде для внучки.

Уехали на пару дней подшабашить, наверное, зря развожу панику.

9.

Утром я поехал в офис.

В субботу быстро проскакиваю без пробок. Не терпится всех увидеть, а заодно дать просраться не отвечающим на телефоны.

«Молчаноfff Рекордс» находился в типовой офисной стекляшке на Третьем кольце – не хотелось отваливать сотни тысяч за особнячок на Остоженке ради понтов. Гала в офисе не появлялась: она херачила по гастролям, а мы обеспечивали ей прессу.

Магнитный пропуск не работал. Перекладины турникета никак не хотели поворачиваться.

Стучу магнитной карточкой по табло, пока охрана не начинает орать. Это новая охрана, которая меня не знает и с бородой вообще не узнает.

– Звоните по внутреннему! – огрызаются мне.

Через два гудка – моя школа – отвечает Любочка:

– «Shuck Entertainment»!

– Чего? Не понял! Люба, это Евгений Львович! У меня что-то с пропуском! Размагнитился. Выпиши разовый!

Любочка ахает и сбивчиво бормочет: «Здравствуйте, как неожиданно».

Мнется, а потом говорит, что господин Сафронов приказал ей не выписывать пропусков. Вообще никому.

– Не понял! Кто он такой тут командовать? Ты пьяная?

–Вы разве не в курсе? – очередной вздох.

– Причем здесь Сафронов?! Где Каплевич? Где Галина Александровна?

Любочка говорит со мной нежно, как с тяжело больным, которому нельзя волноваться. Господин Сафронов уже пару месяцев заправляет в «Молчаноfff Рекордс» после того, как со мной случилось это. Он теперь вроде как новый хозяин «Афродиты», но в офисе они занимаются другими делами, о которых рассказывать не велено. Они и называются теперь по-другому.

Уши заложило. Будто меня топят, и сквозь толщу воды доносятся глухие слова, что Каплевич уже несколько месяцев не появлялся, потому что Галина Александровна запустила в него пепельницей, и он посчитал это увольнением. Вадим Борисович запретил выписывать пропуски. Приказано избегать любых утечек информации, и даже сама Любочка не знает, что замышляет Сафронов, но готовится что-то грандиозное. Она спрашивает, как я себя чувствую и давно ли выписался.

Спустя минуту она присылает смс: Сафронов ее прибьет, если узнает, что она со мной разговаривала. Просит больше не появляться.

Набираю ей в ответ целую простыню с расспросами, но сообщение остается непрочитанным.

Заблокировала!»

10.

Самое трудное в первое время на улице – отсутствие личной территории. Постоянно хочется спрятаться, забиться в угол, накрыться с головой одеялом. После стольких лет в изоляции от простых смертных открытое пространство действует мне нервы!

Больше всего на свете я мечтаю принять по-настоящему горизонтальное положение и вытянуть ноги. Чтобы у меня были подушка и одеяло, пуховое, в чистом пододеяльнике, пахнущее кондиционером для белья с ландышем. Тяжелое одеяло, которое приятно тебя придавливает и по-настоящему согревает, в отличие от плаща «Боттега Венета».