Продюсер бомжей

– Знаешь, почему нас вставляет, если баба кричит, когда кончает? – спрашивает Сафронов, распечатывая еще бутылку.

Его последнее увлечение – психосемантика.

– Звук «а» – открытый, звук удовольствия! Чистый секс!

Вадим требовал букву «а», и желательно не одну. В будущем, говорил он, изобретут алгоритм, который будет выдавать продающие названия для брендов, а пока у нас не было такой чудо-машины, мы горланили:

– А! А! А!

«А», богиня, но не Венера.

Афина.

Артемида.

Фуфло какое-то.

– Чего мы геморроимся? Давай в словаре и посмотрим.

Испуганная секретарша крадется на цыпочках в кабинет и осторожно подсовывает нам запивку и увесистые «Мифы и легенды Древней Эллады». Она пятится за дверь, а мы опять голосим «А-а-а!» и ржем.

Так и появилась «Афродита». Богиня любви, вечной весны и жизни.

Легенда за псевдонимом сложилась сама собой.

– Что там пишут? Читай! – Сафронов, шатаясь, отливает в кадку с пальмой. – На раковине добралась до берега? Масло!

– «Около острова Киферы родилась Афродита из белоснежной пены морских волн. Легкий, ласкающий ветерок принес ее на остров Кипр. Где только не ступала она, там пышно разрастались цветы. С тех пор всегда живет среди богов Олимпа вечно юная, прекраснейшая из богинь», – зачитываю заплетающимся языком.

– Отлично! – слышно сквозь его журчание.

– «Ее спутницы, богини красоты и грации, прислуживают ей. Они одевают ее в роскошные одежды, умащают благовониями ее нежное тело, причесывают ее златые волосы».

– Лесбиянки – это здорово! Тема!

Он зачехляет непослушными руками ширинку и кричит, чтобы нам притащили еще и водки. Мы на пороге важного открытия!

– Золотая…

– Прекрасновенчанная…

– Пеннорожденная.

– А! А! А! Афродита! – орем мы хором.

«Прекрасноокая, сладкоумильная богиня», – написано в нашем пресс-релизе. Галина Сердюк становится Афродитой. Мы заменяем Винницу в ее биографии на Пафос. Потому что отец Афродиты – грек. И родилась она в открытом море, когда родители катались на яхте. К сожалению, им пришлось расстаться, а Россия маленькую Афродиту приняла холодно. Сверстницы завидовали ей, потому что она родилась заграницей, свободно говорила на древнегреческом и могла очаровать любого.

Обложки наших альбомов будут украшены миртом, розами и яблоками. Гала покрасится в блондинку и будет носить шиньоны, золотой и белый – обязательные цвета ее сценических костюмов.

Мы будем долгое время скрывать наши отношения и распустим слухи о несметном числе богатых и влиятельных поклонников Афродиты.

«Среди смертных же не оказалось никого, кто мог устоять перед Афродитой. Как только они увидели ее, что-то шевельнулось в их душах. Ибо пока не было Афродиты, не было любви и привязанности друг к другу».

Еще в той энциклопедии было написано, что согласно Евгемеру, Афродита первая изобрела проституцию…»

12.

Пока адвокаты меня морозят, приходится корректировать план. Выписываю имена всех маститых дирижеров, придется обивать пороги. Пусть премьеры с размахом не выйдет, так даже честнее. Музыка сама сделает свое дело. Нужно только появиться в новостях на «Культуре» и в эфире у Миши Скворцова.

Скворцов ведет «круглый стол», собственное шоу на федеральном канале. Он – кумир интеллектуалов, его мнение для них важно. Беда Миши в том, что он сидит в теплом месте, на теплой должности, получает отличную телезарплату и каждую неделю интервьюирует пять-шесть человек, которые реально что-то сделали. На его передачу приходят нищие драматурги, театральные режиссеры, заумные нетиражные писатели в растянутых лыжных свитерах, композиторы-экспериментаторы.

Драматурги едят «Роллтон» и живут в Перово с мамой, а их пьесы ставят в Мюнхене и Варшаве. Заумным писателям нечем платить за коммуналку, но у них очень длинная страница в Википедии с библиографией и перечислением «Букеров». У Миши – только завидная карьера. Вечность отдаляется от Миши с каждым днем. Герои его передач рискнули, а он – нет.

Мы вместе учились на композиторском факультете, пока он не перевелся на историко-теоретическое. Меня называли новым Шостаковичем, но именно Мишка в итоге возглавил кафедру междисциплинарных специализаций музыковедов в консе, издал монографию «Акмеологический шпиль абсолютной музыки» и стал лауреатом премии Правительства РФ.

Мы не виделись лет десять, хотя у нас было много общего – ни он, ни я не состоялись как композиторы. Меня завертела карусель, которая не оставляла ни сил, ни времени на поддержание старых связей. Я общался только с полезными для раскрутки Афродиты людьми: жлобами, сволочами и бандитами. К собственному стыду я вспомнил и о Скворцове только, когда он мне понадобился.

И вот мы сидим с Мишей в пафоснейшем «The Most». Гостям его передачи пришлось бы выложить здесь весь гонорар за произведение, над которым они корячились несколько лет, за один десертик.

Красивые одинокие бабы с навязчивым интересом косятся на нас, шеф лично принимает заказ, но Миша выглядит, как унылое понурое дерьмо. Это выражение лица – постоянный спутник «успеха». Меня же штырит, несмотря на все проблемы.