Продолжение «Тысячи и одной ночи»

— Ах! Пусть Небо и Великий Пророк позволят ей стать их хозяйкой! — воскликнула Ильсетильсона и от волнения лишилась чувств.

Симустафа подхватил ее на руки и отнес на парчовую софу. Вскоре девушка пришла в себя.

— Кто положил меня сюда? — спросила она.

— Я, — ответил Симустафа.

— Он, он, — подтвердила Намуна. — Потому что всё здесь твое, повелевай, ты здесь хозяйка.

— И ты всегда будешь со мною, Симустафа?

— Да, ибо моя жизнь принадлежит тебе.

— Опять церемонии, опять слова! — Намуна направилась к двери. — Пойду-ка я лучше к немому и приготовлю вам угощение.

Влюбленные остались одни, страсть охватила обоих, но они не забыли о долге. Речи их перемежались нежными ласками, обещаниями и уверениями, мечтами и страхами перед непреодолимыми препятствиями, а также слезами, на смену которым вновь приходила надежда. Так протекало их время в отсутствие Намуны.

— Симустафа, дорогой мой! — ласково спросила Ильсетильсона. — У тебя столько сокровищ, ты словно создан для того, чтобы наслаждаться ими. Что же вынуждает тебя оставаться в низком звании трактирщика?

— О царевна, я покоряюсь неодолимой силе, которой принадлежит моя жизнь. Я дал клятву слепо подчиняться ей, но давай не будем сейчас говорить о прошлом, лучше подумаем о будущем, ведь я могу жить только надеждой на то, что ты станешь моею.

— А я — лишь мечтой о свидании с тобой. Но как нам осуществить наше желание?

— Не печалься об этом, моя милая госпожа, положись на меня. Твое сердце принадлежит мне, и я сделаю всё, чтобы оно было спокойно. Я преодолею любые препятствия, и только смерть разлучит нас.

В этот миг вошла Намуна.

— Пойдемте, дети мои, — весело сказала она. — Стол готов, часы летят быстро, не станем тратить их понапрасну.

Симустафа, сидя рядом со своей возлюбленной, покрывал ее руку слезами и поцелуями.

— Неужто вы всё время только и делали, что плакали? Вижу, вы неисправимы! Идем, прекрасный Селадон!^{158} Ты утопил свой разум в слезах, может, еда вернет тебе рассудок!

Влюбленные перешли в беседку. Их глаза светились любовью, ласковые речи вторили ласковым взглядам, а взаимные заботы и знаки внимания были пронизаны самой нежной и искренней страстью.

— Вот это уже лучше, — радовалась Намуна. — Слезы высохли, настала пора наслаждаться и восхищаться. Ну же, любуйтесь друг дружкой, ахайте, беседуйте! Сколько бы вы ни болтали, вы никогда не наговоритесь.

Прекрасная Ильсетильсона улыбнулась няньке, и влюбленные удалились в сад.

— Милый, — молвила царевна, — приближается час расставанья. Я твоя на всю жизнь, поклянись и ты еще раз, что будешь принадлежать мне одной.

— Клянусь, пусть Небо и Великий Пророк услышат меня! Возьми это кольцо, оно станет залогом моей верности! Скорее этот алмаз станет мягким, чем мое сердце изменит тебе!

Блеск и красота камня восхитили Ильсетильсону и снова возбудили ее любопытство.

— Я не уйду, — сказала дочь халифа, — пока ты не расскажешь мне о своей жизни, ибо теперь она навек соединена с моею. Твое богатство всё больше и больше поражает меня. Благородство манер, ум, дарования, изящество говорят о редком воспитании и не могут не удивлять. Провидение к тебе благосклонно: ты еще молод, но богат и окружен толпою рабов. Скажи, кто твой покровитель? И какие превратности судьбы заставили тебя заниматься чуждым тебе ремеслом? Развей мои сомнения, счастье мое будет неполным, пока ты не объяснишься.

— Сейчас я один, что правда, то правда, — отвечал Симустафа. — Но прежде у меня был наставник, он учил меня наукам и искусствам, благодаря ему я начал думать и понимать. Этот почтенный мудрец посеял семена добродетелей, которыми я сегодня могу гордиться. Пусть не тревожат тебя ни положение мое, ни поведение. Я родился далеко от Багдада, у меня есть родители, но не спрашивай, что заставило меня их покинуть, скоро эта тайна раскроется: я ничего не утаю от той, кого люблю больше жизни, от женщины, с которой меня навеки соединят священные узы.

— Ах, когда же настанет этот благословенный день! — взволнованно и ласково молвила царевна.

— Есть у меня одно средство, — заверил ее Симустафа. — Но я должен быть очень осторожен, ибо может случиться непоправимое.

— Симустафа, я на всё согласна!

Так воскликнула Ильсетильсона, когда в беседку вошла Намуна.

— Пора, моя госпожа, пора присоединиться к твоим прислужницам. Здесь есть потайная дверца, немой дал мне ключ, и мы выйдем через нее. Сделаем круг, и никто не догадается, откуда мы пришли и где были.

Влюбленным ничего не оставалось, как подчиниться. Немного погодя царевна наткнулась на стайку своих молоденьких рабынь.

— Что это вы тут делаете одни, без евнухов, которые должны с вас глаз не спускать? — гневно накинулась на них Намуна. — А если бы с вами что-то случилось! Права была моя госпожа, нельзя таких озорниц никуда отпускать!

Пристыженные невольницы окружили царевну и вскоре вместе с нею присоединились к остальным, не смея во всеуслышание признаться в том, что какое-то время гуляли неизвестно где и без присмотра.