Проект «Аве Мария»

— Это гениальная идея.

Локкен улыбнулась и смущенно отвела глаза.

Глава 14

Новый день — новое совещание. Кто бы мог подумать, что спасение мира окажется таким занудством? За столом в кают-компании собралась научная группа: я, Дмитрий и Локкен. Несмотря на громкие заявления о своей ненависти к бюрократии, Стратт все-таки назначила начальников отделов и устраивала ежедневные совещания. Иногда процедуры, которые мы особенно не любим, оказываются единственно рабочими.

Стратт, естественно, уселась во главе стола. Рядом с ней я увидел незнакомого мужчину.

— Внимание! Я хочу представить вам доктора Франсуа Леклера, — объявила Стратт.

— Здравствуйте! — Сидевший слева от нее француз нерешительно взмахнул рукой.

— Леклер — всемирно известный климатолог из Парижа. Я назначила его ответственным за мониторинг, анализ и, по возможности, нейтрализацию воздействия астрофагов на климат Земли.

— Всего-то? — пошутил я.

Леклер вяло улыбнулся в ответ.

— Итак, доктор Леклер, — продолжила Стратт, — нам приходят противоречивые сведения о том, чего именно ожидать от снижения солнечной энергии. Вряд ли найдутся хотя бы два климатолога, которые сошлись бы во мнении.

— Вряд ли найдутся два климатолога, которые сошлись бы во мнении о цвете апельсина, — пожал плечами Леклер. — Это, к сожалению, не точная наука. Здесь много неопределенности и, признаюсь честно, работы наугад. Наука о климате еще очень юна.

— Не скромничайте, — возразила Стратт. — Из всех специалистов вы единственный, чьи климатические модели неоднократно оправдывались за последние двадцать лет.

Француз молча кивнул.

— Мне прислали все возможные прогнозы, начиная от незначительных падений урожаев до полной гибели биосферы. — Стратт обвела рукой горы документов, которыми был завален стол. — Я хочу выслушать вашу точку зрения. Вы видели прогнозные расчеты динамики солнечного излучения. Что скажете?

— Это, безусловно, катастрофа, — заговорил Леклер. — Речь идет о вымирании целых видов, необратимых вытеснений биоценозов[118] по всей планете, кардинальных сдвигов в погодных циклах…

— Люди, — нетерпеливо перебила Стратт. — Я хочу знать, как и когда это отразится на людях. Меня не интересует, что будет с ареалом размножения каких-нибудь трехзадых ленивцев и куда денутся все остальные биоценозы.

— Мы — часть экосистемы, мисс Стратт, а не отдельно от нее, — возразил Леклер. — Растения, которые мы поедаем, скот, который выращиваем, воздух, которым дышим, — все это элементы единого целого. И они связаны друг с другом. Гибель биоценозов незамедлительно скажется на людях.

— Понятно. А теперь цифры, — проговорила Стратт. — Мне нужны ощутимые цифры, а не расплывчатые прогнозы.

— Как скажете, — нахмурился Леклер. — Девятнадцать лет.

— Девятнадцать лет?

— Вы просили цифры. Вот вам цифра. Девятнадцать лет.

— И о чем она говорит?

— По моим оценкам, столько осталось до того, как вымрет половина населения Земли. Девятнадцать лет.

После этих слов в каюте стало как-то особенно тихо. Даже Стратт не нашлась, что сказать. Мы с Локкен молча переглянулись. Правда, не знаю, почему, но мы обменялись взглядами. У Дмитрия на лице застыло изумленное выражение.

— Половина? — наконец, выдавила Стратт. — Три с половиной миллиарда человек? Умрут?

— Да, — грустно сказал Леклер. — Теперь достаточно ощутимо?

— Но с чего вы взяли?

— Вот и появился еще один экологический нигилист. Видите, как все просто? Достаточно произнести то, что вы не желаете слышать.

— Только не надо читать мне мораль, доктор Леклер! Отвечайте на вопросы.

— Мы уже наблюдаем серьезные сбои в погодном цикле. — Он скрестил руки на груди.

Прочистив горло, Стратт поинтересовалась:

— Я слышала, по Европе пронеслись смерчи?

— Да, — кивнул Леклер. — И они возникают все чаще. В европейских языках даже соответствующего слова не имелось, пока испанские конкистадоры не увидели вращающийся столб в Северной Африке, назвав его «торнадо». А теперь смерчи бушуют в Италии, Испании и Греции.

Леклер склонил набок голову.

— Отчасти это вызвано климатическими изменениями. Но в том числе и потому, что какой-то сумасшедший решил замостить всю Сахару черными плитами. И его не заботят последствия глобального сбоя распределения тепла в районе Средиземного моря.

— Я отдавала себе отчет, что это скажется на климате. Но у нас нет иного выбора, — закатила глаза Стратт.

— Даже если не брать в расчет вашего издевательства над Сахарой, по всему миру возникают странные природные явления, — с нажимом произнес Леклер. — Сезон ураганов[119] сократился до двух недель. На прошлой неделе во Вьетнаме выпал снег. Струйное течение[120] закрутилось в невообразимые спирали, рисунок которых ежедневно меняется. Потоки арктического воздуха проникли туда, где раньше никогда не бывали. А тропические воздушные массы выдавливаются на север и на юг. Образуется самый настоящий вихрь!

— Вернемся к трем с половиной миллиардам жертв, — напомнила Стратт.