Проект «Платон»

— «Аффективные расстройства настроения», — прочитал Антон. — Оно и видно! — Хмыкнул он следом. — По капризно надутым губам.

— То есть ещё одна симулянтка, — подытожил Иван.

— Но-но! Она не симулянтка. Она осо-обенная! — Последнее Антон проныл, копируя интонации Эдди Мерфи из его весьма некогда известного стендап-шоу, высмеивавшего, в том числе, отношения мужчин и женщин.

— Давай дальше! Без шутовства!

— Ладно.

Антон открыл третью историю.

— «Диссоциальное агрессивное поведение».

— Понятно, хамка.

— И снова блондинка! И снова — роскошная фотография! Вот Митрофанов, тот свои истории болезней профессиональными студийными фотографиями не баловал. Разве только динамику изменений фотодокументировал.

— Нравилось человеку возиться с красивыми блондинками. Ненаказуемо. Что дальше?

— Дальше «социализированное расстройство поведения». Лентяйка. И снова, — он протянул Ивану фото.

— Блондинка! Того же типа.

— Бинго! И, наконец, финальный лот…

Антон открыл историю и застыл.

— Ты привидение увидел? Читай, давай! — Поторопил Иван.

— Прозопагнозия.

— Ух ты! Это идёт вразрез с предыдущими диагнозами. Это не просто сотрясающий воздух симптом. За подобным расстройством всегда стоит тяжёлая психологическая, а то и психическая травма. Прозопагнозия может быть самостоятельным проявлением, а может идти в комплексе с прочими расстройствами личности и поведения…

Тут Иван понял, что друг всё ещё молчит. Не прерывает. Не комментирует. Не язвит, что, де, и сам всё знает, умеет читать, и не надо ему тут расшифровывать.

— Блондинка? — настороженно уточнил Иван, почему-то сразу переставший хоть на йоту опасаться, что они, в общем и целом, совершают преступление, вторгаясь на чужую территорию, и роясь в документах, предназначенных исключительно для служебного пользования. И, наверное, даже не одно преступление. Страх прошёл. Появилось куда более мощное чувство, которое Иван не знал, как назвать. А он был нейрофизиологом. Он знал названия всех чувств. Как минимум — известных. В смысле — описанных.

Антон протянул ему фотографию. На Ивана смотрела Елена. Это была его Елена, сбежавшая утром. Его прекрасная Елена, едва обретённая и тут же утраченная. И она совсем не была похожа на врушек, капризуль, хамок и лентяек с предыдущих фото. На него смотрела несомненно умная и безусловно самая красивая девушка на свете.

— Блондинка. Того же типа.

— Ну уж нет! — Взвыл Иван. — Совсем не того же!

— Да-да, не того, — деловито согласился Антон, ещё раз быстро просматривая предыдущие истории, а затем и историю Елены. — Первые четыре блонды: дизайнер интерьеров, сценарист, психолог, актриса. И пятая, — Он выдержал многозначительную паузу. — Нейрохирург!

— Первые четыре профессии могут оказаться вполне настоящими.

— Но пятая — настоящая без сомнения. И ты соедини звукоряд диагнозов с мелодией профессий. У первых четырёх — надуманная чепуха. У пятой — серьёзный симптом. Чего? И к тому же, первые четыре согласно историям болезни — выбыли. Хм!

— Да, странная формулировка, — согласился Иван. — Не выписаны, не самовольно покинули. А выбыли. Чтобы это значило?

— Что угодно. А, может, и ничего. Заведение частное, девицы не больны. Как минимум первые четыре. Как хотят — так и пишут. Это даже историями болезни считать нельзя. Рабочие заметки психотерапевта в лучшем случае. Итак, у нас есть в этом кабинете пять историй. Четыре девицы с громкими ничего не значащими «болезнями» и, может статься такими же пустышками за «важными», точнее — звучными, — профессиями. И пятая. Нейрохирург с прозопагнозией. И отметки о её выбывании нет. Зато есть…

Иван вырвал из рук у Антона историю Елены и жадно уставился на раскрытую другом страницу.

— Есть номер коттеджа! Она ещё здесь! Идём! Я должен её найти!

— Тихо, тихо! Сейчас пойдём. Давай всё аккуратно сложим туда, откуда взяли. Закроем сейф и тихо и спокойно выберемся отсюда. И так же тихо и спокойно проберёмся в коттедж. Возможно, твоя Елена действительно ещё там. И даже хорошо, что у тебя не вышло её трахнуть. Не дело это — секс с пациенткой психоневрологической лечебницы.

— Как ты смеешь?! — Заорал Иван. Но тут же, перейдя на шёпот, ещё раз возмущённо выдохнул в лицо Антону: — Как ты смеешь говорить о ней в подобном тоне?!

— Господи! Да у тебя прям запоздалая первая любовь.

— И что значит «ещё там»?! Наверняка она там! Может, вышла…

— …за хлебушком! — скептически подхватил Антон. — В околотке свежих булок не обнаружилось — поехала в центр. Переночевала у первого встречного. И теперь спокойно дрыхнет в своей палате. Пардон, коттедже. Это всё входило в её лечебный план. Тайный. Потому что никакого лечебного плана в её истории я не заметил. Кроме рекомендованных сеансов групповой терапии в компании других блондинок.

По выражению лица Ивана было отчётливо заметно, что он и сам не верит в то, что Елена нежится сейчас в объятиях Морфея в коттедже лечебницы. Антон уже уложил всё в сейф, закрыл и тщательно стёр, как и прежде в кабинете Митрофанова, отпечатки пальцев.