Проект «Платон»

— Ничего. Не ужаснулся, не рассмеялся. Не посоветовал выбросить эту чушь из головы. Он никак не отреагировал, как и положено высококлассному специалисту по… — Елена выразительно покрутила пальцем у виска.

— Что произошло дальше?

— Я продолжала терапию по разработанному Митрофановым алгоритму. И продолжала ходить на групповые сеансы терапии к Васильеву.

— И что происходило на сеансах?

— Ничего особенного. Абсолютно ничего. Ничего такого, что не показывали бы в дурацких сериалах. Васильев восседал за столом. А девушки, — Елена на секунду замолчала, но справилась с собой, — устроившись кто где, с картинным представлением об удобстве, — якобы делились друг с другом своими проблемами и ситуациями, а на самом деле выделываясь перед Васильевым. А затем они по очереди пропадали. То есть — выписывались. Выбывали. Но как вы уже догадались, образы словами не обманешь. Как только Васильев сказал, что Марина ушла — я знала, что она мертва.

— Васильев проявлял, — Иван чуть споткнулся о своё смущение, — сексуальный интерес к девушкам?

— Нет. Видимого — никакого. Невидимого, впрочем — тоже. — Елена нервно хохотнула. — Ни одна из нас не интересовала его, как сексуальный объект. Мы ему нравились. Как явление природы. Как красивое явление природы. Можно наверняка сказать: Васильев был большим поклонником красоты. Да, его раздражала нефункциональность этой красоты — но вряд ли это можно назвать сексуальным интересом.

— В каком смысле «нефункциональность»? — уточнил Антон.

— В самом прямом. Ты любишь красивые камешки?

— Все любят красивые камешки.

— Рассматривать их. Держать в ладони. Может быть даже принести домой. Но рано или поздно ты их выбросишь при уборке или при переезде. Или сделаешь мёртвой частью своей жизни, окончательной — поставишь на полку. В лучшем случае — изредка будешь пыль протирать. Но того первого чувства, когда ты впервые, перебирая гальку, наткнулся на прелестный камешек — у тебя уже не будет. Воспоминание о первом чувстве можно тянуть долго. Может быть даже бесконечно. Но это будет всего лишь воспоминание. Функциональные люди не таскают за собой по жизни кучу хлама. К такому хламу, кстати, приравниваются и воспоминания. Васильев был функциональным человеком. Любой убийца — очень функциональный человек. Просто функцию воспринимает иначе, нежели тот, для кого жизнь священна. Жизнь человека. Животного. Но не жизнь камешка. Ни для кого из нас жизнь камня не священна. А между тем, камень — это тоже жизнь. А теперь вообразите себе человека, который других людей ощущает точно так же, как мы с вами — камешки.

— Ты говоришь о психопатах?

— Нет. Психопат психопату рознь, Иван. И ты это знаешь ничуть не хуже меня.

— Как и камешек — камешку, — усмехнулся Антон.

— Так что же было дальше? Что ты делала?

— Что я могла делать? Разумеется, я поделилась с Митрофановым своими подозрениями. Глупое слово. Это были не подозрения! Но Митрофанов и сам…

— Из тех же камешков, — ввернул Иван.

— Скорее из тех, кто переставляет камешки на полках так и эдак, — уточнил Антон.

— Митрофанов — умный и наблюдательный человек. Он знал, что я говорю правду. Он верил, что я верю в то, что это правда. Поэтому он устроил мне встречу с выписанными Мариной, Дашей, Настей и Юлией. Живыми и здоровыми. Они действительно всего лишь выписались, выбыли, ушли из клиники.

— Вот те раз!

Антон откинулся на спинку дивана и застыл там с открытым ртом.

— Подожди, подожди! — Иван вскочил и стал расхаживать по комнате. Следом за ним снова подскочил Джо Блэк, было, задремавший у ног Елены. Иван размахивал руками, в такт ему Джо Блэк помахивал хвостом, — что было бы даже забавно. Если бы не тема, собравшая всех их здесь. — Подожди, Елена! У тебя же прозопагнозия! Это были те самые девушки? Или просто какие-то девушки… без лиц?!

Он пытался быть аккуратным, чтобы не ранить Елену, но о какой аккуратности может идти речь во время решения задачи! Впрочем, не похоже было, что Елена обиделась на это его «без лиц».

— Нет. Это были те самые девушки. Я уже видела их, всех вместе. Они уже были для меня образом. Я не могла ошибиться. Их смерть была неизбежна. Но Митрофанова нельзя винить. Митрофанов сделал всё, что должен был сделать. Что он ещё мог? Пойти в полицию и сказать: «тут одна сумасшедшая, говорит, что девушки уже неизбежно мертвы, невзирая на то, что они живы? А убийца — по словам всё той же сумасшедшей, — уважаемый человек, господин Васильев. Установите за ними всеми круглосуточное наблюдение, базируясь лишь на образах, родивших знание, у одной не слишком психически здоровой персоны!» Так?

Иван сел рядом с Еленой. Некоторое время все трое молча сидели на диване. Джо Блэк уселся напротив и, мотая головой, поглядывал на всех троих.

— Что случилось дальше?

— Через две недели Васильев пригласил меня на свидание.

— В сомнительный ресторанчик на сомнительной окраине? — опять скорее уточнил, нежели спросил Антон.

— Да.

Елена даже не удивилась. А чему удивляться, если обстоятельства дела известны.

— Откуда у тебя пистолет?

— Нейрохирург обрастает всяческими знакомствами, — уклончиво ответила Елена.