Проект "Радуйся, Мария" (ЛП)

Пришельцы из системы 40 Эриданов. Так что, я полагаю, это делает их эриданцами? Трудно сказать, еще труднее вспомнить. Эриданцы? Нет. Как насчет эриданцев? Звучит как “иридий", который является одним из самых холодно звучащих элементов в периодической таблице. Да, я собираюсь назвать их эридианцами.

И я думаю, что совершенно очевидно, как я должен реагировать.

Несколько дней назад я тщательно обыскал лабораторию. В одном из ящиков есть набор электроники. Фокус в том, чтобы запомнить, какой именно.

Я, конечно, не помню. Это занимает у меня некоторое время поисков и не совсем ругательств, но в конце концов я нахожу его.

У меня нет никакого ксенонита (так я называю это странное инопланетное соединение, и никто не может меня остановить). Но у меня есть припой и паяльник. Я отламываю маленький кусочек припоя, расплавляю один конец и приклеиваю его к сфере Тау Кита. Он держится довольно хорошо, что приносит облегчение. С ксенонитом никогда не знаешь наверняка.

Я проверяю, перепроверяю и трижды проверяю, чтобы убедиться, что я правильно определяю, какая из маленьких звезд в модели является солнцем (Солнцем Земли). Я припаиваю другую сторону провода к Золю.

Я обыскиваю лабораторию, пока не нахожу немного твердого парафина. С некоторыми тычками, открытым пламенем и мягкой руганью я могу сделать очень плохое приближение к иконке линии Петровой, которую они мне прислали. Я размазываю его по Солу в модели. Похоже, все в порядке. По крайней мере, достаточно хорошо, чтобы они поняли эту идею.

Я смотрю. Гладкие, тонкие линии ксенонитовых усов испорчены моим кривым, выпуклым припоем и дрянной восковой моделью. Это похоже на то, как если бы кто-то добавил рисунок карандашом в угол картины Да Винчи, но это придется сделать.

Я пытаюсь скрутить верхнюю и нижнюю части doohickey вместе. Они отказываются спариваться. Я пытаюсь снова. Это все равно не работает. Я помню,что эридианцы используют левую резьбу в своих винтах. Поэтому я делаю то, что для меня является отвинчивающим движением. Эти две части идеально соединяются.

Пришло время вернуть его им. Вежливо.

Только я не могу. Не с кораблем, который вот так вращается. Если бы я попытался выйти из шлюза, то улетел бы в космос.

Я хватаю игрушку и поднимаюсь в рубку управления. Я пристегиваюсь к креслу и приказываю кораблю снижаться.

Как и в прошлый раз, я чувствую, как комната наклоняется, хотя на этот раз она наклоняется в другую сторону. И опять же, я знаю, что на самом деле это не наклон, это мое восприятие применяемого бокового ускорения, но все равно.

Я чувствую, как гравитация уменьшается, а наклон комнаты уменьшается, пока я снова не возвращаюсь в нулевую гравитацию. На этот раз никакой дезориентации. Я думаю, мой мозг ящерицы смирился с тем фактом, что гравитация приходит и уходит. Операция заканчивается финальным “лязгом”, когда переориентированный отсек экипажа помещается в заднюю половину корабля.

Я снова влезаю в скафандр ЕВЫ, хватаю игрушку и снова отправляюсь в космос. На этот раз мне не нужно прокладывать себе путь через корпус с помощью тросов. Я просто закрепляю свой трос в воздушном шлюзе.

Вспышка-А перестала вращаться—вероятно, это произошло, когда прекратилась "Аве Мария". И до него все еще 217 метров.

Мне не нужно быть Джо Монтаной, чтобы сделать этот пас. Мне просто нужно привести в движение эту штуковину в направлении точки "А". Он больше ста метров в поперечнике. Я должен быть в состоянии попасть в него.

Я толкаю куколку. Он уплывает от меня с разумной скоростью. Может быть, 2 метра в секунду—примерно бег трусцой. Это тоже своего рода общение. Я говорю своим новым друзьям, что могу справиться с немного более быстрыми поставками.

Шлюпка уплывает к эридианскому кораблю, и я возвращаюсь в свой.

“Ладно, ребята,” говорю я. “Враг моего врага-мой друг. Если Астрофаг-твой враг, то я-твой друг.”

—

Я смотрю на экран Телескопа. Иногда я отворачиваюсь. Иногда я играю в пасьянс "Клондайк" на навигационной панели. Но я никогда не задерживаюсь больше чем на несколько секунд, не проверяя телескоп. Пара толстых перчаток, собранных ранее в лаборатории, пытается уплыть. Я хватаю их и засовываю за кресло пилота.

Прошло уже два часа, а моим инопланетным друзьям нечего было сказать. Они ждут, что я скажу что-то еще? Я просто сказал им, с какой я звезды. Теперь их очередь что-то сказать, верно?

Есть ли у них вообще понятие о смене? Или это чисто человеческая вещь?

Что, если у эриданцев продолжительность жизни составляет 2 миллиона лет, и ожидание ответа в течение столетия считается вежливым?

Как я собираюсь избавиться от этой красной 7 в самой правой куче? У меня нет никаких черных 8 в моей колоде и—

Движение!

Я поворачиваюсь к экрану Телескопа так быстро, что мои ноги выплывают на середину комнаты управления. Ко мне приближается еще один цилиндр. Я предполагаю, что многорукий робот-корпус бросил его всего минуту назад. Я смотрю на экран радара. Blip-B подключается со скоростью более метра в секунду. У меня всего несколько минут, чтобы одеться!