Проект "Стокгольмский синдром"

— Нет, что ты, — тут же спохватилась она, подбадривая саму себя. — Я в порядке, правда. Просто, я так рада, что ты вернулся, до сих вор в голове не укладывается, — хохотнула, и ее смех отдался мне болью в груди. Чувствую себя последней скотиной, что пытался оборвать все концы, забываясь среди толпы и бесконечной работы. Но все мы эгоисты, если чувствуем душевную боль, не считаясь с родными и их переживаниями.

— Ладно, — соглашаюсь с ней. — Я собрался. Буду через час в клубе. Не предупреждай его, я еще не готов к тому, что увижу при въезде, — рассмеялся, понимая двусмысленность слов. Мама бодро хохотнула, как будто знала всю подноготную на заведение отца и то, чем ему приходится заниматься. Но выбор был у каждого, а значит, мой отец его совершил сам.

— Договорились, — с улыбкой отвечает, довольная результатом. — Кстати, Диана сегодня забрала вещи из нашего дома, — издалека начинает мама, выводя на разговор. Все, хватит. Пора расставить все по местам, и чтобы больше не было ко мне этих вопросов с намеками.

— Мама, между мной и Дианой нет отношений. Никаких, — последнее слово произношу, чуть ли не по слогам, донося всю суть мыслей. — Она не понимает, что я не хочу быть для нее значимым. Сердцу не прикажешь, но она упорно и настойчиво окучивает меня, — стараюсь перевести в шутку, но Зою Степановну не проведешь.

— Значит, был повод, — резко замечает.

— Да, был. Бар и выпивка, — коротко отвечаю. И мама охает, понимая весь смысл двух слов.

— Ну, девушка совсем беспринципная, я удивлена, как она вообще оказалась в психиатрии, — возмутилась, шурша бумагами на заднем плане. — Ее перераспределили к Власову? — задает вопрос как бы между прочим, но меня удивляет информированность матери.

— Откуда узнала?

— Да она сама сегодня все утро судачила, дорогой, — вновь возмущается, и начинает полный пересказ поведения моей напарницы. Нового ничего не узнал, но, хотя бы теперь понял, как моей маме стало известно о переезде Дианы вслед за мной. — Ладно, — заканчивает, — езжай, и будь осторожней, дорогой. Диану держи на чеку, — советует, глубоко выдыхая. — Не нравится мне она, Лёня. Слишком напористые девушки порой после себя оставляют бардак.

— Да, знаю, — соглашаюсь с матерью, затем беру пальто и ключи от машины. — Я наберу тебе чуть позже.

— Хорошо, — и мама отключается.

Что ж, Зоя Степановна знает толк в женских премудростях, и наверняка, раскусила Диану, что та скорее покинула мой родительский дом, чтобы не слушать поучительства.

Выехав на трассу, немного расслабился, а потом включил проигрыватель, ставя мелодию классического исполнения. И, как нарочно, следующим треком стала музыка Чайковского «Лебединое озеро». Я помню каждый момент исполнения танца своей Оли, как жена вживалась в эту роль, отдавая всю свою душу. Порой казалось, что еще чуть-чуть и она действительно превратится в эту лебедь, и весь зал узрит её могущество белых крыльев. На миг прикрываю глаза, будто вживую вижу ее лицо перед собой. Но это настолько мимолетно, что я не успеваю рассмотреть каждую частичку вспыхнувших чувств и оттого мое сердце вновь набирает обороты. Чувствую себя обманутым и покинутым, словно все, что со мной было прежде рядом с Олей — это выдумка моего сознания. И я, как мотылек, все время лечу к свету, только луч удаляется от меня, заманивая сиянием. Верю до последнего, что мы встретимся. Возможно, многое придется понять и где-то простить. Свою ошибку давно проанализировал, и теперь готов с чистой совестью начать сначала.

Глава 12

Когда мы с Марком были подростками, часто слышали от отца его байки об основании клубов элитной мафией. Для нас, мальчишек, это казалось таким могущественным и нечто выдуманным, что порой представляли, как мы оба были бы частью всего этого. Отец смеялся над нашими фантазиями, но позже, каждая шутка постепенно превращалась в правду, сказанную им. И взрослея, я понимал, что наш отец давно решил за нас двоих с Марком, кто станет его правой рукой. Вот только Островский-старший чего-то боится. Почему вдруг вызвал на разговор меня? И постоянно просит помощи у не пригодного сына. Задумываясь о родительских отношениях к детям, давно понял только одну единственную суть — если до рождения детей, пара была не мила друг другу, то и ждать сверхъестественного тоже не стоит. Дети не механизм манипулирования, а живое порождение самих себя. И какой бы целью не был задан путь, ты не вправе решать за жизнь своего ребенка — это уже чужая судьба. Родители моей Оли, Ирины, Максима Бесова и наши с Марком пренебрегли этим правом, оттого теперь страдают все. Я восхищен Власовым-старшим и его супругой. Пусть оба в разводе, но сумели в моем друге воспитать веру в обоих. Неважно, что оба виноваты в собственных неудачах, и тем не менее, сыну не дали почувствовать этого болота развратных чувств обеих душ.