Проект «Убийца»

И Леон завыл, как должен был завыть несколько минут назад, когда в сердце друга вошёл нож. Он обнял Калеба, рухнув на его тело и уткнувшись в шею, свалил труп на спину. И хватался, хватался ледяными пальцами за пропитавшуюся кровью толстовку.

Шум наступающих сумерек опускался на город. Лежащий без чувств на мёртвом друге Леон попытался поднять его, потянул за руку, будто моля ожить и пойти с ним в участок, написать ещё одно заявление – об убийстве Калеба Гаррисона. Но у него хватило сил лишь сдвинуть труп.

Под ним растеклась лужа крови, освещённая блеклым вечерним солнцем.

– Нет!

Леон остервенело молотил по бёдрам и в порыве ярости на треклятую, безобразную смерть на подкашивающихся ногах выбежал из переулка.

Женщина, на которую он налетел, в ужасе отпрянула и руками провела по телу, в жесте, пытающемся стереть с себя грязь.

В чужой крови на руках, лице и толстовке, Леон брёл как тень по оживлённой улице, кружился, метался, выискивая во взглядах этой серой толпы сочувствия и участия. Но они поглядывали с равнодушием и любопытством, недостаточным, чтобы остановиться и спросить в чём дело, не говоря уже о таком абсурде, как оказание помощи.

И в исступлённом порыве загнанного отчаявшегося зверя, он рванул на дорогу, не видя пешеходной полосы или светофора. Словно крик помощи, о котором так желал Леон, раздался сигнал машины и рёв шин. Словно рука, протянутая утопающему, он почувствовал резкий удар в бок, его отбросило в воздух. Невесомость и тяжесть схлестнулись, отдавшись горьким металлическим привкусом во рту. Удар, который полностью опустил его в тёмную пучину реальности. Короткие крики прохожих отдалялись и стихали с каждой секундой. В глазах наступили сумерки.

Глава 3. Свидетель

Запах медикаментов разбудил поутру вместо доносящихся ароматов утреннего кофе и жареных вафель. В желудке заурчало, а в ноздрях защекотало. В попытке перевернуться на бок Леона пронзила тянущая острая боль в боку и неприятное ощущение в левом предплечье, словно к его венам привязали нити кукловода.

– Спокойнее, не делайте резких движений.

На плечо аккуратно надавили, призывая не двигаться. И Леон нехотя открыл глаза. Потолок слишком белый для его комнаты, слишком светлый для морга.

– Белый, словно нетронутый лист бумаги, – прохрипел художник. Над головой, справа, доносился монотонный писк.

– Как поэтично. Радует, что пациент способен думать о прекрасном после ДТП.

Леон приподнялся на локтях. Одиночная больничная палата, не слишком просторная, но светлая. От вены на левом предплечье тянулась прозрачная трубка к капельнице, которую заправляла молодая женщина. Водопад эбеновых волос обрамлял загорелое лицо, нежный взгляд зелёных, как весенняя трава, глаз улыбался красноречивее её тонких губ.

– С пробуждением, – коротко поприветствовала она, и жёлтый раствор заструился к венам.

– Как вы себя чувствуете?

По другую сторону койки стоял мужчина, чей голос он услышал первым. Он смотрел на пациента из-за призмы узких прямоугольных очков в тонкой оправе. Глаза бесцветные, как тина, русые волосы аккуратно стрижены, открывая прямоугольные скулы с тяжёлым волевым подбородком.

– Отвратительно, мой бок ужасно болит.

– И это несмотря на слоновую дозу обезболивающего, – доктор скривил губы, коротко чирикнул строчки в карте и присел на стул.

– Я Доктор Ричард Кэмпбелл. Ваш лечащий врач. Вы находитесь в городской больнице, мистер…

– Леон Бёрк.

– Да, мистер Бёрк. Вас сбила машина, что, впрочем, неудивительно. Как меня осведомили, вы сами бросились на дорогу в неположенном месте. Могу вас утешить тем, что серьёзных повреждений нет. Обошлось без внутреннего кровотечения. Рваная рана на боку, вывих лодыжки, несколько гематом. Я вас зашил, подлатал, можете полежать ещё два дня для общего наблюдения, но серьёзных причин вас задерживать не вижу. Считайте, что родились в рубашке.

– Как долго я нахожусь в больнице?

– Почти сутки.

– А Калеб? – Леон встрепенулся, резко поддавшись вперёд, отчего свежий шов полоснул больнее ножа. Гадливое чувство возвращения власти над собственным телом одолело нестерпимой болью, от которой Бёрк схватился за пострадавший бок и болезненно прошипел.

Доктор Кэмпбелл склонил голову с самым участливым и скорбящим видом, понизив голос до сокрушённого шёпота.

– Об этом с вами хотел поговорить детектив. Он дежурит возле вашей палаты полдня, в ожидании, когда вы придёте в себя.

Господи, нет. Меня просто сбила машина. С Калебом всё в порядке, – пытался успокоить себя Леон.

– Он был вашим другом?

– Что значит был? – Леон не отдал себе отчёта в том, что повысил голос.

– Тело Калеба Гаррисона нашли в проулке в нескольких метрах от вашего ДТП. По этому поводу с вами и хотят побеседовать. Прошу, примите мои соболезнования.

Слова столь избитые, выученные давным-давно наизусть, не достигли сердца Леона. Он отвернулся к окну, чтобы спрятать слабость – выступившие слёзы, от которых щипало глаза.