Читаем Профессия: разведчик. Джордж Блейк, Клаус Фукс, Ким Филби, Хайнц Фельфе полностью

Через несколько дней Джордж уже был в Лионе, где сразу же обратился к этому человеку. Им оказался полковник французской армии, руководящий деятель Сопротивления. В его доме он и поселился.

Полковник вскоре обещал легальным образом при помощи американского консульства переправить Джорджа через Испанию и Португалию в Англию. Но это дело затянулось на три месяца, поскольку требовалось разрешение Лондона.

В это время союзнические войска высадились в Северной Африке, а немцы в качестве ответной меры начали наступление на неоккупированную часть Франции. Полковник порекомендовал Джорджу срочно выехать в Тулузу, где один подпольщик поможет ему найти «переправщика».

Тулуза встретила Джорджа пасмурной дождливой погодой, которую дополняла мрачная колонна немецких танков, двигавшихся по одной из центральных улиц. Он снова попал к фашистам, и теперь опасность подстерегала его на каждом шагу.

В городе быстро удалось выйти на связи полковника, а через них и на «переправщика», молодого разбитного парня по имени Фернандо. Он очень любил поговорить, а особенно похвастаться своими высокопоставленными и влиятельными связями, которыми он якобы располагал чуть ли ни в каждой западно-европейской столице. Фернандо сказал ему, что в самое ближайшее время они могут отправиться в путь. С ними отправлялся еще один человек — бизнесмен из Португалии, полный мужчина средних лет с дряблым лицом. Он приехал по делам в неоккупированную зону Франции и застрял там. Фернандо взял его с условием, что тот, помимо платы за переправку, будет еще и компенсировать обеды и ужины всей компании в ресторанах. Господин Вентура, так звали бизнесмена, согласился на это. Ему нужно было как можно скорее покинуть Францию. Боялся, что его, как еврея, фашисты могут упрятать в концлагерь.

Путешествие длилось несколько дней. Передвигались на поездах и автобусах, останавливались в небольших отелях. У Джорджа создавалось впечатление, что Фернандо умышленно затягивал эту поездку, хотел как можно дольше погулять за счет состоятельного португальского клиента.

Но вот они наконец достигли небольшой горной деревушки в глубине Пиренеев, над домами которой возвышались развалины старого замка. Здесь, как сказал им Фернандо, он передает их проводникам, двум местным контрабандистам, которые и проведут Джорджа и Вентуру горными тропами до испанской границы.

Уже начинало темнеть, когда Фернандо привел своих спутников в низкий с побеленными стенами дом на склоне холма. Единственная комната с низким потолком освещалась небольшой керосиновой лампой, стоявшей на массивном дубовом столе, за которым сидели два молодых человека. Пожилая женщина, расположившись у камина в углу комнаты, поворачивала вертел с большими кусками шипящего мяса, с которого в огонь падали капли жира.

Фернандо представил хозяевам их будущих попутчиков. Один из молодых людей сказал, что они тронутся в путь, как только дожарится мясо. Оно вместе с хлебом и сыром будет им питанием на следующие два дня, время, которое понадобится для перехода через горы в Испанию. Потом он поставил на стол высокие стаканы, наполнил их вином из бурдюка, висевшего на стене, и предложил всем выпить за удачу в пути.

Вентура очень тяжело переносил дорогу. Видимо, он давно не испытывал такие физические нагрузки, задыхался, часто спотыкался, то и дело останавливался, чтобы передохнуть, и поэтому его все время приходилось ждать. Джордж боялся, что в темноте толстяк потеряет дорогу или, оступившись, свалится вниз. Он решил опекать Вентуру, взял его портфель, помогал вскарабкиваться по склонам гор.

Неожиданно они оказались на самом гребне, где наконец-то смогли передохнуть после утомительного восхождения. Потом был спуск в долину и опять подъем по узкой и извилистой козьей тропе.

К небольшой хижине подошли только перед рассветом. Там на устланном соломой полу сели перекусить. Вентура настолько устал, что отказался от еды и сразу же улегся спать. Зато остальные с аппетитом ели на редкость вкусную жареную баранину со свежим хлебом.

Когда проснулись, солнце стояло уже высоко. Быстро собравшись, тронулись в путь, и все ближе и ближе подбирались к заснеженным горным пикам, которые предстояло пересечь, чтобы подойти к границе. Джорджу приходилось все больше и больше заботиться о Вентуре. Он уже постоянно нес его портфель, несколько раз помогал ему подниматься с земли, ждал, пока тот отдышится, присев на камень или кочку. Довольно дружелюбно настроенные проводники тем не менее держались поодаль, как бы давая знать, что их дело показывать дорогу, а не помогать немощным «путешественникам».

Ночь провели в горной хижине, где разожгли костер. Без этого спать было невозможно; никто в группе не располагал ни одеялом, ни теплой одеждой. Один из проводников, невысокий узколицый баск, взял с собой немного вина. Его и выпили перед сном.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное