Профессия: ведьма

Под косогором мирно пасся целый табун Ромашек. Но вот рослый, поджарый жеребец поднял голову, настороженно принюхиваясь, и я увидела тонкий, совершенно прямой рог, разделивший челку на две пряди, словно кто-то запустил в лошадь копьём и оно застряла в лобной кости. Ветер дул в сторону единорогов, жеребец гневно топнул передней ногой, и весь табун тут же прекратил пастьбу и уставился на нас — шесть длинногривых, изящных, словно выточенных из мрамора кобыл, и голенастый жеребёнок, торопливо затесавшийся в середину табуна. Ветер развевал шелковистые хвосты, трепал гривы, пригибал зелёную, а с изнанки серебристую траву, по ней бежали мелкие волны, и казалось, что единороги сливаются с долиной, как размашистые мазки на полотне художника. Жеребец издал воинственный клич, скорее напоминающий волчий вой, чем лошадиное ржание, взвился на дыбы, перебирая передними копытами по воздуху. Кобылицы прижали ушки и набычились, выставив рога. Опустившись на все четыре ноги, вожак галопом обежал табун, сбивая кобылиц в кучу. Тоненькие ножки жеребёнка суетливо перебирали в самой толчее, и я испугалась, что его затопчут, но единороги оказались гораздо аккуратнее неопытных наседок. Они построились кольцом, жеребец мордой к нам, голова опущена, из-под сердито бьющего копыта клочьями летит трава и комья грязи, пачкая длинную шерсть на бабках. Рог засветился у основания, синие разряды змейками поползли к острому кончику, формируя светящийся шарик.

Ещё не понимая, что происходит, я опасно выдвинулась на самый край косогора, придерживаясь руками за ветки, а единорогу того только и надо было. Подпрыгнув, он топнул передними ногами и мотнул головой, словно стряхивая севшую на рог осу.

Вспышка, горячий порыв ветра, и над моей головой просвистела синяя шаровая молния, причинив немалый ущерб кряжистому дубу. Пискнув от неожиданности, я отшатнулась и присела, надеясь, что единорог ограничится эффектной демонстрацией силы. Но нет, рог снова засветился, заряжаясь — уже помедленнее.

За моей спиной раздался режущий уши звук, больше всего напоминающий гулкое блеяние упавшего в колодец козла. Жеребец фыркнул и мотнул головой. Свечение чуть притухло. Я оглянулась. Лён прогудел ещё раз, пользуясь нехитрой конструкцией из кусочка дерева и сложенных ладоней. Единорог заржал в ответ, рог погас, кобылы чуть расслабились, и любопытная черноглазая мордочка жеребёнка мелькнула в просвете между их крупами. Но единороги не подошли к нам, а, напротив, рысью перебежали на противоположную сторону долины.

— Они нас боятся? — разочарованно спросила я у Лёна.

— Тебя, — поправил он.

— Ты их понимаешь? Что ответил жеребец?

— Что я сошёл с ума, но он, слава богу, ещё нет, и, пока он жив, ни один колдун не посмеет приблизиться к его табуну.

— Почему он так не любит магов?

— А вы их любите?

— Ты что, чуть ли не боготворим!

— Угу. В виде чучел, костяных пепельниц и компонентов декокта.

Мы заспорили, и я очень быстро сдалась. Для вампира, не покидавшего Догевы, он знал о людях и об их обычаях поразительно много.

Истошный вопль: «Повелитель! Повелитель!» поставил жирную кляксу на моих неубедительных аргументах. К нам, спотыкаясь и тяжело дыша, карабкался вверх по склону давешний незадачливый паренёк.

Мы терпеливо ждали. Вот он упал, выпачкав штаны на коленях, вскочил, отряхнулся, размазывая чёрные и зелёные пятна, и снова побежал.

— Ну что такое? — Лён запахнулся в плащ, поежился.

— Повелитель… там… вас… того…

— Кто меня того? — серьезно спросил Лён.

— Того… на совещание вызывают!

— Что, так срочно?

— Сказали, чтоб сразу шли, как я вам скажу.

— Иди, дитя, ты меня не видело.

Паренёк уставился на Повелителя совиными глазами.

— Как это?

— Иди и скажи, что ты меня не нашёл. Я скоро приду. Сам.

— Но я же нашёл, — тупо сказало дитя.

Мы переглянулись и вздохнули, словно заговорщики-цареубийцы, на чьё тайное вече случайно забрёл юродивый.

— Хорошо, тогда иди домой… К Старейшинам можешь не заходить.

Мы немного помолчали, глядя на сверкающие пятки подростка, по-заячьи припустившего с горы.

— Так я им скажу, что вы идёте! Мне не трудно! — заорал он, оборачиваясь на бегу.

— Чтоб его… — буркнул Лён. — А я хотел тебе ещё кое-что показать.

— Ничего, покажешь завтра с утра. Всё равно скоро начнёт смеркаться.

— Ах да, ты же не видишь в темноте.

— А ты?

— Лучше, чем днём. Глаза не так устают, да и слух обостряется. Так завтра с утра?

— С самого утра, — решительно подтвердила я.

Глава 11

«Самое утро» наступило в полчетвёртого. Так рано я не вставала даже в детстве, собираясь на рыбалку со старшими братьями. Я долго не могла понять, чего от меня хочет склонившаяся над кроватью простоволосая вампирша в ночной рубашке и белых тапочках, и опрометчиво заявила: мол, делайте со мной, что хотите, но я не встану и накрыла голову подушкой. Лён, стоявший под распахнутым окном, предложил мне перебраться в гроб — дескать, там меня точно никто не побеспокоит, разве что шальной ведьмак.

— Кто? — живо заинтересовалась я, приподнимая край подушки над левым ухом.