Профессор Влад

Орхидея, как известно, цветок агрессивно сексуальный и, я бы сказала, провокационный; но истинного смысла подарка никто, как ни странно, не заподозрил — хотя я торжественно вручила его новорожденному прямо на глазах у изумлённой публики; а уж когда я, расшалившись, чмокнула Влада в бледно-розовые, почти в цвет моей орхидеи, губы, дамы вообще пришли в полный восторг. Елизавета Львовна, тщетно пытавшаяся хранить на лице строгость, не смогла сдержать благосклонной улыбки, секретарша Людочка захохотала и зааплодировала, — а толстая, румяная Ольга Валентиновна, которой, на мою беду, вздумалось усесться за пиршественный стол бок о бок с профессором, и вовсе разошлась — хлопнула меня по заду и закричала игриво: — Так, так! А теперь зачётку ему подставляй, зачётку!!! — Вот дуры-то, с тоской думала я, глядя на их добродушные, простецкие, по-банному раскрасневшиеся лица, — дуры, и шутки у вас дурацкие: не могли придумать ничего остроумнее, чем выставить моего Влада объектом мелкой студенческой проституции — каким он, в общем-то, и был, но только не в моём, не в моём случае, старые пошлячки!..

Но правильно говорил Влад, что никто не замечает очевидного: думаю, этим глупым тёткам и в кошмарном сне не могло привидеться, что их уважаемого коллегу, без пяти минут доктора наук может связывать с обычной пятикурсницей нечто большее, нежели сухой росчерк в зачётной книжке — ну, в крайнем случае, совместная работа над «практическим» отчётом. Что же до опасного совета Ольги Валентиновны, то я из чистого милосердия не стала шокировать её признанием, что «отл» по патопсихологии автоматом — или, лучше сказать, аУтоматом, — поселился в моей зачётной книжке давным-давно, и это был не акт купли-продажи, а дар любви.

(К слову сказать, я и практику сдала на «отлично». Свой многострадальный отчёт я озаглавила «История О.»; помнится, увидав это, профессор ухмыльнулся, покачал головой — и в тот же вечер отхлестал меня резиновыми прыгалками своего трёхлетнего правнука Никиты — славного мальчугана, с которым я, к счастью, не была знакома лично, зато много о нём слышала. По субботам его привозили Владу на подержание — и шаловливый, резвый бутуз носился со скакалкой по всей квартире, игнорируя занудливые дедулины доводы и вынуждая того потом с виноватым видом оправдываться перед разгневанными соседями, на головы которых (дом был старый, сталинский и нуждался в капремонте!) периодически сыпалась штукатурка. Этот чёртов правнук был постоянным персонажем моих эротических кошмаров: мы с Владом один на один в его кабинете… действие развивается… и вдруг, в самый интересный момент, в комнату врывается, топая ножонками, краснощёкий мальчуган с радостным воплем: «Здластвуй, дедуска!!!» — и шестидесятипятилетний «дедуска», ещё секунду назад мужчина в полном соку, принимается гулить, ворковать и сюсюкать, вытянув губы трубочкой и забыв обо всём на свете, а я никак не могу найти свою одежду и не знаю, куда деться от стыда. Впрочем, дед и наяву обожал внука до беспамятства. — Умнющий пацан, — с придыханием говорил он, накручивая зелёный каучуковый жгут на свою узловатую кисть, — всего три года, а уже знаком с Достоевским — правда, пока только в комиксах.)

В начале пятого курса я наведалась в деканат с не совсем невинной целью — официально оформиться в качестве калмыковской дипломницы.

Что-то вроде законного брака; я начинала понимать, почему люди придают такое значение штампу в паспорте. Во всяком случае, волновалась перед встречей с Ольгой Валентиновной так, словно и впрямь шла в загс. К счастью, добрая женщина и тут ничего не заподозрила. Даже наоборот — страшно обрадовалась: ну, наконец-то, заявила она, хоть кто-то сподобился. А то Владимир Павлович давно твердит, что с удовольствием взял бы парочку дипломников, — да только они почему-то к нему не идут. К другим преподавателям аж толпами ломятся, а у нашего дорогого Владимира Павловича — до сих пор ни одного завалященького студентика. А тут как раз вы, Юлечка, да ещё такая интересная тема («Аутизм: некоторые особенности психологической адаптации») — то-то обрадуется бедный старик!.. Вот вам его телефон, созвонитесь как можно скорее, а то время бежит, пора приступать к работе, не успеете оглянуться, как проскочите пятый курс.

Пользоваться для этой цели телефоном показалось мне, как выразилась бы Эдичка, «не клёво» — и в тот же вечер я сообщила Владу о его новом статусе прямо дома, в постели. Тот отнюдь не возражал против нашего юридически закреплённого союза — и даже поприветствовал мою инициативу, звонко чмокнув меня в сосок:

— Не мучьте себя теорией, — добродушно посоветовал он. — Поезжайте в Химкинский библиотечный филиал, полистайте мою диссертацию — она имеет схожую тематику и может помочь вам в вашем труде. Налегайте на практические исследования. А уж потом и я воспользуюсь ими в качестве материала для докторской, как это делают все мои коллеги, — с тонкой улыбкой добавил он.