Прогнившие корни. Книга 1

— Да ничего! В том-то и дело, — ответил хозяин. — Он так ничего и не рассказал. С ним и психологи, и медики бились. Ноль. Ему словно язык отрезали. На все вопросы только смотрел как волчонок, будто вот-вот кинется. Его изучали, брали анализы, какие только можно, а он и звука не издал, словно говорить разучился за эти годы.

— Насилие было?

— Нет, ничего такого не обнаружили. Единственное, что мне было не ясно тогда — это где он был всё это время? Нашли-то его далеко от дома.

— Ну, это как раз не секрет. Его держали взаперти. Судя по тому, что он был найден так далеко, могу поспорить, что его, как и в случаях с остальными пропавшими детьми, перевозили. Думаю, если бы не случай, он так и числился бы пропавшим.

— Наверное, всё так и было, — согласился хозяин дома.

— Возможно, мы сможем его разговорить. По крайней мере, попытаемся, — предположил Новак. — Если ему объяснить, что он может предотвратить новые похищения...

Но тот лишь сокрушённо покачал головой.

— Ничего у вас не выйдет.

— Почему?

— После того, как были проведены все экспертизы и поставлен диагноз, — он снова почесал затылок, в попытке помочь себе вспомнить. — Что-то связанное с блокировкой памяти из-за перенесённых психологических травм. Я в этом не силён. Так вот, было решено, что он будет в программе по защите свидетелей и пострадавших. Никакой шумихи в прессе, никаких комментариев прессе. Близких родственников у него не было. О том, что был найден пропавший много лет назад мальчик, никто так и не узнал. Он так и остался без вести пропавшим, поэтому-то вы и не нашли ничего. Власти побоялись паники и ненужных вопросов и скрыли всё. Знаю только, что ему изменили имя и предоставили новые документы. Государство выплатило компенсацию и ежемесячно перечисляло деньги на его содержание, — и немного подумав, добавил. — Надеюсь, он вырос и стал хорошим человеком, и забыл о том, что с ним произошло.           

— Значит, вы не знаете, где сейчас находится этот Влад Шах?

— Понятие не имею, — пожал тот плечами. — Мне не доложили, да я и сам думал, что, чем меньше людей знает, тем лучше. Мальчик такого натерпелся. Поэтому-то об этой истории знал лишь ограниченный круг людей.

— Но есть же кто-то, кто владеет этой информацией? — настаивал Новак, принимаясь вышагивать по комнате.

— Ну, за столько-то лет, — усомнился хозяин, — все, кто тогда участвовал в этом деле сейчас уже либо на пенсии, либо были тогда слишком молоды, чтобы иметь доступ.      

— Вы же понимаете, что нам нужны ответы? — почти враждебно посмотрел на него Новак. — По стране за эти годы пропали десятки детей! И всех их можно было спасти, убедив этого Шаха рассказать, что на самом деле произошло с ним и где его держали. И он единственный, кто может помочь. Представьте, что где-то снова похищен чей-то ребёнок, и каково ему переживать всё то, через что прошёл и ваш найдёныш?

Тот выставил вперёд обе руки, словно защищаясь:

— Я всё понимаю, но и вы меня поймите, я ничего не знаю. И никто ничего ни мне, ни вам не скажет. Тем более сейчас, когда мы оба на пенсии.

— Хорошо, — немного успокоился бывший следователь. — Вы вели то дело. Неужели не было никаких версий, подозреваемых? Вы же сами понимаете, что всё это довольно странно: смерть отца, вроде как от несчастного случая, исчезновение ребёнка, который вдруг объявляется спустя годы.

— Странности действительно были, только тогда я не придал этому значения. Я выяснил, что незадолго до случившегося у Шаха работал молодой парень, приезжий. Про него толком никто ничего не знал. Видели их вместе пару раз, когда они наведывались в город за провизией и запчастями.

— Как его звали, того парня? — замер Новак. — Как он выглядел?

— Я же говорю, у нас здесь глушь, мы так и не выяснили его имени. Он контактировал только с Шахами, но владелец местного магазинчика запчастей, смог его описать. Высокий, худой, малообщительный парень. Приезжали они втроём, Шах с сыном и этот рабочий, на машине парня.

— Марка и цвет машины? — выдохнул Новак.

— Синий. Большего он не запомнил.

Всё это время, слушая разговор мужчин, Лана сидела, боясь пошевелиться.

— Это он, — устало сказал Новак, наконец, опускаясь на стул напротив своего собеседника. Он сгорбился, словно вся тяжесть этого мира навалилась на него разом.

— Кто? — не понял его собеседник.