Прогноз погоды для двоих

– Хоть мешок на себя надень, и все равно найдутся желающие сказать, что он слишком обтягивающий, – продолжаю тему я.

– И что мешковина тебе не идет.

– Или наоборот – какая ты секси в мешке!

Отсмеявшись, Торренс спрашивает:

– Ты нормально справляешься? Тебя не травят? Никого не надо пристрелить? – то ли в шутку, то ли всерьез уточняет она.

– Да нет, все как обычно. Уже привыкла, хотя поначалу было тяжело.

Повисает пауза. Как было бы здорово, если бы мы могли поговорить об этом всем намного раньше – когда я сомневалась, не ошиблась ли с карьерой, потому что среди зрителей полно людей, которые воображают, будто вся работа метеоролога – красиво улыбаться да водить указкой по экрану.

Возможно, моя начальница сейчас тоже думает именно об этом.

– Лучший способ отомстить – отлично делать свою работу, – наконец говорит она.

Я задумчиво жую кусочек хлеба. Согласна – мы и правда очень приятно проводим время. Даже если сближение – результат наших с Расселом манипуляций, хочется верить, что стать подругами мы с Торренс могли бы и без этого.

– Честно говоря, я чувствовала себя несколько потерянной, когда только начала работать в КСИ, – признаюсь я, и эта откровенность не только результат неумеренного потребления шардоне «Шато Сент-Мишель». – Вы были одной из причин, по которой я пришла на станцию. В детстве я смотрела все ваши эфиры – кажется, упоминала об этом на собеседовании?

Тогда, помню, волновалась – вдруг Торренс это не понравится, потому что напомнит о возрасте?.. А она не стала заострять на этом внимание, и я влюбилась еще больше – разумеется, до тех пор, пока не вышла на работу.

– Вряд ли помните, но когда-то вы вручили мне награду за победу в школьном конкурсе журналистики. Лет десять назад.

– Прости, Ари! – с грустью откликается Торренс. – Хотела бы помнить, да у меня было столько подобных мероприятий…

– Ничего страшного! – поспешно говорю я. И не рассчитывала, что это событие будет иметь для нее такое же значение, как для меня. – В общем, когда начинала работать, то, наверное, надеялась, что вы станете моей наставницей или что-нибудь в таком роде…

В ожидании ответа я напрягаюсь, приготовившись к худшему. Однако Торренс вновь меня удивляет, как делала уже не раз за последние месяцы.

– Мне жаль, что этого не случилось, – негромко произносит она и, кашлянув, добавляет: – Как думаешь, другим сотрудникам этого тоже не хватало?

– Возможно. Я надеялась, что на отдыхе появится шанс с вами сблизиться, но, увы…

– Тем не менее совместный массаж мне запомнился, – откликается Торренс.

– Массажистки заслуживают повышения! – смеюсь я и продолжаю уже серьезно: – Наверное, дело в том, что проблемы в отношениях с Сетом для вас были важнее. Поэтому у меня даже настоящей аттестации ни разу за три года не было.

Торренс выпрямляется. На лице у нее написано печальное удивление.

– Не знала, что ты так это воспринимаешь. Думала – да кому нужна эта бюрократия!.. Но, наверное, это всего лишь оправдание, а на самом деле мне действительно было не до того.

Расхрабрившись, я продолжаю:

– На многих телестанциях регулярно приглашают для сотрудников профессиональных коучей. А еще мне хотелось бы делать большие репортажи и, может, даже принять участие в шоу «Ливни». Я люблю свою работу, очень благодарна КСИ, но мне хочется развиваться и расти.

– Ты совершенно права! – Торренс гладит меня по плечу; в ее взгляде, когда-то ледяном, читаются искренность и решимость. – Давай обсудим это на предстоящей неделе?

– Буду рада! – На этот раз я ей верю.

Торренс промакивает рот салфеткой. Хотя мы уже несколько часов едим, пьем и откровенничаем, вишневая помада не смазалась и не потускнела. Так нечестно!

– У меня еще один вопрос. Как вы красите губы, что помада держится так долго?

Торренс широко улыбается.

– Это многоступенчатая процедура! Праймер, карандаш для губ, помада, а сверху полупрозрачная фиксирующая пудра – в ней весь секрет. И, конечно, до нанесения нужно сделать пилинг! – Она бросает взгляд на пустую бутылку. – Принесу еще вина.

Когда Торренс уходит, звонит ее телефон, оставленный на журнальном столике. На экране высвечивается: «Патрик Ливни».

– Торренс, вам звонят! По-моему, это ваш сын.

Она поспешно возвращается с бутылкой в одной руке и пробкой в другой, отбросив которую, Торренс на последнем звонке хватает телефон. Нехорошо подслушивать, но хозяйка и не думает выходить в другую комнату.

– О боже, неужели началось?.. Уже?.. Приеду, как только смогу! – Нажав отбой, она растерянно оборачивается ко мне: – Невестка рожает! Надо ехать в больницу. – Торренс со стоном хватается за голову. – Нужна вода!.. И еда!.. Господи, какой позор – приехать пьяной на первую в жизни встречу с внуком или внучкой!

– Все будет хорошо! – успокоительно говорю я, хотя тоже понятия не имею, что делать в такой ситуации. Когда начались роды у суррогатной матери близняшек, Алекс и Хавьер были рядом – у нее отошли воды прямо за обедом в их ресторане. – Наверняка к тому моменту, как малыш родится, вы уже протрезвеете. Я бы предложила вас подвезти, но, увы – рука…

– Так… Так… Позвоним Сету!