Прогноз погоды для двоих

Не поверишь, где я!

В торговом центре – обыгрываешь детишек в аэрохоккей.

Отправляю гифку с Торренс – ту, где она отказывается от косяка:

Может, чуть попозже.

В больнице с Ливни.

Их невестка рожает.

Они отлично ладят!

Ты права – не верю!

Я фотографирую ему журнал. В ответ он присылает мне снимок телеэкрана, и я закусываю губу, чтобы не рассмеяться в голос: Рассел смотрит «Ловушку для родителей».

У нас с Э. киносеанс. Сейчас антракт – пожелала сделать карамельный попкорн. Сижу, жду, когда сработает пожарная сигнализация.

Как ей фильм?

Пока что недовольна отсутствием песен и плясок.

Согласна, недоработка.

Несколько раз делали паузу, чтобы разучить рукопожатие. Слава богу, ей пока не стремно смотреть кино с отцом. Не знаю, долго ли мне еще осталось.

Их совместный вечер представляется мне очень уютным – и не только потому, что они смотрят классный фильм. Картинка такая привлекательная, что даже страшно.

Метеодевушка?

Да?

Я по тебе скучаю!

От этой короткой фразы екает сердце.

Торренс, успевшая стянуть волосы в конский хвост, возвращается с двумя стаканами кофе.

– Надеюсь, поможет мне протрезветь, – поясняет она и вручает мне второй стакан.

Кто бы мог подумать, что я так растрогаюсь от кофе!.. Наверное, все дело в атмосфере родильного отделения.

Следующие двадцать минут мы разгадываем кроссворд в журнале для родителей. Потом возвращается Сет со связкой из семи воздушных шаров.

– Никак не мог выбрать, – покраснев, объясняет он. – Но вот этот мне больше всего понравился. – И он вручает Торренс шарик, на котором написано «СЧАСТЛИВЫЕ БАБУШКА И ДЕДУШКА».

* * *

Мы коротаем время за кроссвордами, рабочей перепиской и сомнительными сэндвичами из больничной столовой. Я уже не спрашиваю у Торренс, не лучше ли мне уйти. Хотя они с Сетом ладят, ей, видимо, спокойнее, что в компании есть кто-то третий – своего рода буфер. А может, она так пытается компенсировать для меня нехватку своего внимания. В любом случае я рада остаться.

В двенадцатом часу прибегает Патрик в медицинском халате.

– У нас родилась девочка! – объявляет он со счастливой улыбкой. – Пенелопа Роуз, или просто Пенни. И она, и Роксана чувствуют себя прекрасно!

Торренс с Сетом вскакивают и набрасываются на сына с объятиями.

– У нас родилась внучка! – со слезами на глазах восклицает Торренс. – Я стала бабушкой!

– Ты самая сексуальная бабушка в мире! – заявляет Сет и обнимает ее. Все происходит так быстро, что я даже не сразу осознаю: Торренс обхватывает его за плечи, Сет держит ее за талию, и они сливаются в горячем поцелуе, как люди, истосковавшиеся друг по другу за пять лет разлуки. От счастья я сама готова расплакаться!

Поздравив Патрика, прощаюсь – оставаться дольше было бы неуместно.

– Ты точно не хочешь на нее посмотреть? – спрашивает Торренс, продолжая обнимать Сета. Тот играет кончиком ее конского хвоста.

– Я и так достаточно вмешалась в ваше семейное событие – не буду больше вас отвлекать. Наслаждайтесь знакомством с внучкой!

Торренс крепко обнимает меня, обдавая винно-кофейными парами, и это, пожалуй, самое удивительное из сегодняшних впечатлений.

Я спускаюсь на лифте, смаргивая слезы. Дело не только в Ливни, но и в других семьях, которые круглые сутки заполняли родильное отделение. С горечью думаю о собственной семье – как хотелось бы, чтобы плохих моментов в нашей истории было меньше, а хорошие длились дольше!.. Вспоминаются слова Торренс о Сете: «Он был отличным отцом – да, в общем-то, и остается». Ведь в самом деле – родители остаются родителями, даже когда ребенку исполняется восемнадцать и он переезжает, обручается или расстается с любимым.

То ли дело в материнской заботе Торренс, то ли на меня наконец снизошло озарение, зревшее все это время в глубинах подсознания, – только я наконец понимаю, что соскучилась по матери. Несмотря на все ее недостатки, несмотря на непростые отношения, я по ней скучаю – и скучала раньше, пусть не желала себе в этом признаваться.

Не заказав такси, выхожу на улицу. Морозный воздух иголками впивается в кожу. На этой неделе не было дождя, и, хотя обычно меня это огорчает, сегодня ясное небо кажется уместным. Не задумываясь, я набираю номер матери. Она берет трубку после второго же гудка.

– Ари, у тебя все в порядке? Уже почти полночь.

Ой. Как-то не подумала, что мы, миллениалы, звоним по телефону только в экстренных случаях. Внезапные звонки среди ночи совсем не в моем стиле.

– Все нормально, мам, – заверяю я, стараясь не выдать своих переживаний. – Просто захотелось сказать тебе «привет!».

Не хочу рассказывать ей о том, почему расчувствовалась. Не готова настолько раскрыться – не сейчас.