Прогноз погоды для двоих

– Не стесняйся петь во весь голос – он у тебя отличный! – сообщаю я.

Элоди краснеет.

– Прости, я иногда немножко смущаюсь перед новыми людьми. Когда играешь в костюме на сцене – это другое. Ты когда-нибудь выступала?

– Была деревом номер два в постановке «Волшебника из страны Оз» в средних классах. Считается?

– Но ты же на телевидении работаешь!

– Это другое. Наша задача – не просто развлекать людей. Развлекаем, конечно, однако главное – информируем и стараемся делать это внятно и объективно… Не считая тех случаев, когда я рекламирую дождливую погоду, но это мелочи.

– Все прошу папу хоть изредка делать репортажи об искусстве, чтобы нам давали бесплатные билеты в театр. Когда мы ходим на мюзиклы, он иногда пытается петь… Если ты собираешься с ним встречаться, тебе важно кое-что знать! – Она заговорщицки понижает голос: – Он ужасно поет.

– Да мы не то чтобы… – поспешно возражаю я, не зная, что сказать дальше. Как объяснить суть своих отношений двенадцатилетнему ребенку, когда и сама не понимаешь, что они собой представляют?

– Ну ла-а-адно… – протягивает Элоди.

Как только лак высыхает, она бежит наверх за сценарием. Пока жду, мне на глаза попадается пухлый желтый альбом на столике рядом с диваном. Когда Элоди возвращается, я спрашиваю:

– Что это такое?

– О-о!.. Это мой детский альбом. Стыдоба…

– Ни разу не видела такую штуку живьем.

– Твои родители не вели? – удивляется она; я качаю головой, стараясь скрыть всколыхнувшиеся чувства. – Для моих отмечать все события в альбоме – задача государственной важности! Без конца передают туда-сюда – раньше я таскала его с собой от мамы к папе и обратно. Затем взбунтовалась, потому что это чересчур – даже для таких родителей, как мои! – Элоди встряхивает головой, и из растрепанного пучка выскальзывают несколько прядей. – Они на мне помешаны!

– Ну ты же их первый ребенок – как не помешаться.

Элоди закатывает глаза, однако ей явно приятно.

– Ты только посмотри, какая нелепость! – Она хватает альбом. На обложке – выцветший от времени снимок ее во младенчестве. – Вот штраф, который выписали папе, когда мама рожала, потому что он не знал, где припарковаться. Вот моя первая шапочка. Вот мои первые пинетки!

Я засматриваюсь на фотографию семнадцатилетнего Рассела со спеленатой Элоди на руках – длинноволосого, в рубашке с длинным рукавом и куртке с символикой хоккейной команды. Даже сквозь стекла очков видно, что он смотрит на младенца с восхищением. Фотография творит с моим сердцем что-то невообразимое.

– Конечно, папа был очень молод, и для них этот альбом – наверное, способ как-то переработать произошедшее. Нехорошо над таким смеяться, но… – Элоди пролистывает несколько страниц. – Чек на мой горшок, вот серьезно?!

Я смеюсь вместе с ней и все же только теперь, глядя на эти фотографии, понимаю, каким молодым был тогда Рассел. Сколько ему пришлось вынести, от сколького отказаться ради того, чтобы стать хорошим отцом! И он преуспел – свидетельством тому весь этот дом, любовь Элоди к театру, то, как они весело перешучиваются…

На следующей странице обнаруживается фотография Рассела и Лив с немного подросшей Элоди. Дальше – снимок с Хеллоуина: она одета под художника Боба Росса, Лив изображает из себя холст, а Рассел – в костюме палитры. Хоть я и не признаюсь Элоди, мне нравится этот альбом.

– Меня сейчас вырвет! – внезапно восклицает она, тыча в прикрепленный к странице пакетик. – Это мой первый отрезанный ноготь!

* * *

Рассел оставил немного денег на ужин, и поскольку сегодня хорошая (для всех, кроме меня), ясная погода, мы решаем прогуляться до мексиканского ресторана, который любит Элоди, чтобы взять еду навынос. Мы заказываем буррито, Элоди заходит в туалет, а я отвечаю на сообщение Рассела: «Все хорошо. Она восхитительная!»

Неожиданно из темного коридора доносится шепот:

– Ари?..

Я убираю телефон в карман и подхожу к туалету.

– У тебя все нормально?

Высунувшись в приоткрытую дверь, Элоди с тревогой спрашивает:

– У тебя случайно нет… ну… прокладок?

– Ох! Нет, прости.

Из-за спирали у меня нет месячных, поэтому я уже сто лет не ношу с собой прокладки и тампоны. Вот же черт!

– Я думала, только на следующей неделе начнется… – Элоди сильно встревожена и совсем не похожа на себя.

– Номер шестьдесят два! – окликает кассир за стойкой.

– Это наш. Я заберу, и мы сразу пойдем домой. Может, вызвать такси?

Помолчав, Элоди признается:

– У меня и дома прокладок нет… Я думала, на следующей неделе начнется, и не попросила Нину или Сашу…

Я теряюсь. Нина и Саша – видимо, ее подруги, но при чем здесь они? У них что, подпольный магазин прокладок?..

– Не переживай, зайдем купим. – Я открываю на смартфоне карту. – В десяти минутах отсюда есть «Уолгринз»[28].

– Номер шестьдесят два! – настойчиво повторяет кассир. Хочется огрызнуться: у меня тут двенадцатилетняя девочка в кризисе, подождите минутку!

– Забери тогда заказ, подложу пока туалетную бумагу… – дрогнувшим голосом говорит Элоди и закрывает дверь.