Программист в Сикстинской Капелле (СИ)

 — Я в нём чувствую себя раздетой и представленной на обозрение всем желающим! — фыркнула Доменика, развязывая корсет и освобождаясь от громоздкого платья, представ предо мной лишь в полупрозрачной, не скрывающей ничего, шёлковой рубашке.

 — А в платье без ничего под ним ты так себя не чувствуешь? — в очередной раз я подколол возлюбленную, с наслаждением созерцая просвечивающие «магнитные линии».

 — Нет, не чувствую. И вообще, нечего меня тут созерцать, иди учи арию! — возмущённо воскликнула Доменика, будучи уже полностью обнажённой, и с этими словами бросила в меня подушкой.

Комментарий к ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ: Возвращение. Глава 57. Дорожные хроники и новые потрясения Ravanello — редиска

====== Глава 58. Триумф в Дрездене ======

На следующее утро мы втроём — я, Доменика и Стефано, специально встали пораньше, чтобы совершить пешую прогулку по одному из прекраснейших городов Европы восемнадцатого века. Дрезден, столица Саксонии, имел полное право называться столицей высокого барокко: архитектура поражала своей сложностью и изяществом. Казалось, что сейчас Амуры слетят с дворцовых стен и закружатся над нашими головами, а колесница из скульптурной группы сорвётся с крыши и воспарит над городом, осыпая улицы золотым дождём.

Весь город был как на ладони, и мы лишь восхищённо созерцали могущество и грацию самого блистательного города Центральной Европы. Увы, многое из того, что я видел тогда, безвозвратно исчезло во время Второй Мировой войны и было построено заново, и сам город в моём времени имел уже совсем другой облик. Но мне не хотелось тогда думать об этом, я лишь наслаждался теми минутами, которые даровал мне Господь в этом времени.

К середине дня Стефано покинул нашу компанию, оставив нас с Доменикой наедине, и мы с ней отправились гулять по набережной Эльбы, полноводной и бурной реки, разделяющей город на две части. В какой-то момент сердце сжалось: в памяти всплыли волшебные летние прогулки вдоль Невы, серебристое ночное небо и расходящиеся мосты…

Я стоял на Петровской набережной, по правую руку — Петроградская сторона, по левую — Центральный район, позади — крейсер Аврора, а впереди, казалось, бесконечное лето, бесконечное детство и переполняющая радость в душе… Тогда я не думал ни о чём, я просто был счастлив. Где они, мои шесть золотых лет?!

Заметив, что я опять отключился и впал в тоску, Доменика лишь нежно обняла меня и поцеловала в щёку, и я вновь почувствовал отголоски того безграничного счастья, которого, как я думал ещё полгода назад, я уже не испытаю.

 — Доменика, — обратился я к возлюбленной, собираясь задать интересовавший меня вопрос. — Насколько я помню, маэстро Порпора сейчас в Дрездене. Не желаешь нанести визит великому композитору?

 — Нет, не желаю, — ответила Доменика. — Тем более, что маэстро сейчас в Вене, а туда мы точно не поедем.

Стефано, по его же словам, отправился в гостиницу, дабы проведать Паолину, которую он вовсю уже называл будущей супругой и с таким вниманием и нежностью говорил о своём будущем, пусть и неродном, сыне, что мы невольно им восхищались. Бедный парень! Вроде бы математик, но такой наивный: сам придумал и сам же поверил в то, что любит Паолину. Мой внутренний экстрасенс был почему-то категорически против их брака, он стучал мне по голове со словами: «Не надо, не надо…», — но когда я пытался вывести его на чистую воду и привести аргументы, тот сразу же исчезал, оставляя меня наедине с неизвестностью.

Приём во дворце курфюрста также был поистине великолепен: богатые интерьеры с зеркальными стенами и причудливыми позолоченными барельефами на потолке, изящные колонны и статуи вместе с непрекращающейся музыкой, исполняемой струнным оркестром, погружали в атмосферу самого настоящего барокко. Казалось, здесь было собрано всё самое прекрасное из того времени — живопись, скульптура, музыка, роскошные дамы в платьях с кринолинами, словом, всё, что не может не волновать тонкие эстетические чувства. Это и неудивительно. Курфюрст Фридрих Август I являлся одним из наиболее известных покровителей искусства и тратил огромные деньги на то, чтобы сделать столицу Саксонии самым блистательным городом Европы. Признаюсь, так оно и было, и я без преувеличения мог назвать Дрезден того времени самым барочным городом из всех, что я видел.

Союзник Петра I в Северной войне, Фридрих Август не смог отказать в визите одному из его соратников, пообещавшему представить при дворе настоящую бомбу итальянской оперы — «виртуозов», будь мы неладны. Причём, ещё и похвастался своим ущербным отпрыском, расписав в письме, что «князь Александр Фосфорин — первый сладкоголосый Орфей земли Русской». Что-что, а способности пиарщика у Петра Ивановича были на высшем уровне. Теперь я пытался приложить все усилия, чтобы не ударить в грязь лицом и не упасть в глазах могущественного правителя Саксонии (а также, как я потом узнал, Литвы и Польши).