Программист в Сикстинской Капелле (СИ)

Она лишь хитро смеётся: видимо, понимает, о чём речь. Недолго думая, теперь я спускаюсь на уровень её точёных бёдер и касаюсь губами мягкого женского животика. Чувствую волну мурашек, предвестников грядущего наслаждения. Судорожно целую пушистую треугольную область, а затем… затем пробую на вкус тот плод, что ещё сутки назад был для меня запретным. Но теперь я дорвался, и меня уже не остановить.

Крышу унесло мгновенно. Ни один алкогольный напиток никогда не оказывал на меня такого пьянящего и сводящего с ума воздействия. Терпкость, горечь и сладость, только так я мог охарактеризовать те ощущения, которые испытал в тот момент. Словно мягкий, скользкий и вяжущий язык плод «божественного огня»*. Я просто тонул в этой горькой амброзии и сладко умирал в нежных объятиях любимой.

…Близился рассвет. Мы просто лежали в кровати под одеялом, допивая вино и смотря на догорающий огонь в камине. Нам было так хорошо, что я забыл обо всём на свете. Ты — рядом, ты — моя, и мне больше ничего не нужно. Только твоя улыбка, твои нежные прикосновения и горячие поцелуи. Мы лежали в кровати совершенно обнажённые и наши тела словно переплетались друг с другом, настолько мы были близки. Я обнимал её за талию, она меня — за бёдра, и мы просто наслаждались обществом друг друга. Мы говорили обо всём, что хотелось. Казалось, бетонная стена между нами давно сломалась и мы теперь были близки как никогда.

Комментарий к Глава 70. Сказочная ночь S 'agapó, ti zoí mou – я люблю тебя, жизнь моя (греч.)

«Божественный огонь» – фрукт хурма

====== Глава 71. Дело о таинственной проказнице и триумф шахматиста ======

Проснулся я оттого, что кто-то тихо, но настойчиво стучал в дверь. Первым, что я почувствовал при пробуждении, было то, что я лежу головой не на подушке, а… Нет, не может быть, неужели мне всё это не приснилось? Неужели это правда, и я всю ночь провёл в объятиях возлюбленной, а потом уснул, положив голову ей на грудь? О, но тогда это самое прекрасное, что когда-либо со мной происходило!

Осторожно, чтобы не разбудить Доменику — а она так глубоко и сладко спала после нашего волшебного действа — я сунул ноги в домашние туфли и набросил валявшийся на диване халат из синего бархата, который мне подарили на свадьбу. Да уж, я здесь скоро совсем расслаблюсь и буду разгуливать по дому, как достопочтенные князья — в одном халате, «а жена моя, вместо того, чтобы служить идеалам любви, закажет при мне лапшу и начнёт её кушать», мысленно процитировал я героя одного известного фильма. Нет, Доменика скорее бы пасту заказала, если бы в этой дворцовой общаге можно было выбирать, а то ведь — что подали, то и ешь, а не ешь — так соси лапу. Эх, делать нечего, поплёлся открывать дверь.

Столь ранним посетителем оказался лакей Кар-Карыч. Старик был несколько обеспокоен и сообщил, что Пётр Иванович ждёт нас на утренний чай в своих покоях. Вот тебе и раз! Похоже, что чай я буду пить по меньшей мере с розгами, поскольку ничего хорошего это внезапное мероприятие мне не предвещало. Интересно, сам догадался, что мы его надули, или же донёс кто-то из слуг? В любом случае, я нехотя стал будить возлюбленную.

 — Доброе утро, Алессандро, — с приятной улыбкой потянулась Доменика.

О, как же она в этот момент была грациозна и изящна! Чувственные линии обнажённого тела сводили с ума и вновь напоминали о прошедшей ночи, которую хотелось повторить прямо сейчас, с утра пораньше, наплевав на все приглашения. Но я не мог ослушаться.

 — Доброе утро, Доменика, — с нежным поцелуем поприветствовал я супругу, после чего подошёл к окнам, чтобы отодвинуть занавески и впустить в комнату лучи тусклого света.

Приоткрыв завесу тяжёлой ткани и взглянув в окно, я почувствовал, как сердце сжалось от давно забытого детского восторга.

 — Любимая, смотри, снег выпал! — воскликнул я и распахнул занавеску пошире.

Снег. Настоящий, белый и пушистый, хлопьями падал на землю, уже покрытую его тонким слоем. Деревья за окном напоминали коралловые рифы, а кусты казались большими снежными шариками.

 — Как красиво, — прошептала Доменика, подойдя к большому окну. Завёрнутая в белоснежную простыню, она сама сейчас казалась Снежной Королевой.

— Прости, что не дал тебе выспаться, но в этом виноват не я, — чуть помедлив, я, наконец, сообщил: — Дон Пьетро ждёт нас на утренний чай в своей комнате.

 — Ах, Алессандро, — вздохнула Доменика. — Я знала, что рано или поздно придётся платить за счастье. Но странно, почему он хочет видеть нас обоих?

 — Вот сейчас придём к нему и узнаем, — предположил я.

По-быстрому умывшись и одевшись — в очередной костюм из старого Мишкиного гардероба, я помог Доменике зашнуровать платье, а затем она выставила меня в коридор, чтобы не мешал приводить себя в порядок (да уж, девушкам для этого требуется гораздо больше времени, как я уже понял). Через какие-то полчаса мы уже спешили по длинному холодному коридору к центральной части дворца.