Проигравшая сторона (СИ)

Пройдя через арку, он миновал небольшой коридор, поднялся по лестнице и оказался в очередном зале. Потолок в его дальней части обрушился, и сквозь образовавшиеся провалы проглядывало бесцветное небо, заливая всё вокруг белым дневным светом. В центре зала Роше увидел что-то вроде средних размеров бассейна со сколотыми мраморными бортиками, наполненного неожиданно чистой, прозрачной водой. Йорвет, судя по всему, просто решивший умыться и привести себя в порядок, обнаружился там же. Полураздетый — на нём были лишь невысокие сапоги, штаны и вчерашние бинты — он сидел на коленях у края бассейна, погрузив в прохладную жидкость неповреждённую кисть и склонившись над водой так низко, что заплетённые на виске в тонкую косичку волосы почти касалась её глади. Услышав шаги, он обернулся и поднялся на ноги. Роше мимоходом осмотрел бинты — повязка на плече была чистой, а значит, рана больше не кровоточила — и переместил взгляд выше. Он вдруг понял, что впервые видит Йорвета при достаточном освещении и с открытым лицом: во время их вчерашней встречи в лесу было уже достаточно темно, а позже, в освещённом пламенем костра зале, Роше был слишком сосредоточен на том, чтобы правильно обработать раны. Тёмный, плохо заживший шрам пересекал пустую искалеченную глазницу, доходил до скулы, затем разворачивался и шёл вниз, впритык подступая к верхней губе. Роше поспешил отвести взгляд. Дело было даже не в том, что ему было неприятно — ввиду специфики выполняемой им работы, ему случалось видеть вещи и похуже, сам по себе вид чужих увечий не слишком его смущал. Скорее, он вдруг почувствовал, что разглядывая этот шрам, бесцеремонно вторгается на какую-то очень личную, обычно закрытую от посторонних территорию. К тому же, он заметил, что Йорвет рассматривает его не менее внимательно. Ну да, конечно — он тоже впервые видит Роше без его знаменитого головного убора. После того, как они приняли решение не привлекая излишнего внимания перебраться в Реданию, любимый шаперон ему пришлось снять до лучших времён. Роше невольно пригладил короткие светлые волосы, и, не отрывая взгляда от увитой плющом мраморной статуи с отбитой нижней половиной лица, поинтересовался:

— Ты в порядке? Мы можем выдвигаться?

— Всё лучше, чем могло бы быть, — уклончиво ответил Йорвет. — Рекомендую тебе набрать воды, прежде чем мы отправимся. Она проточная и вполне годится для того, чтобы её пить, а других источников нам по пути не встретится.

Роше пробурчал что-то про хлеб, который остался в сумке и который Йорвет может взять, если хочет и, развернувшись, пошёл в зал, чтобы взять флягу — воды там действительно осталось меньше трети, да и ему самому тоже не мешало бы умыться.

***

Йорвет объяснил, что часть пути будет безопаснее преодолеть, спустившись в расположенные под руинами дворца тоннели и не выходя на поверхность. Роше не стал спорить, и спустя некоторое время, они уже шли полуобвалившимися коридорами вглубь руин. Им пришлось спуститься на несколько уровней ниже, и воздух здесь был очень влажным и каким-то тяжёлым, ступеньки часто оказывались разбитыми в крошку, а путь им периодически преграждали груды камня. Йорвет снова, как и вчера в лесу, вёл его каким-то одним ему понятным маршрутом сквозь запутанную систему тоннелей, залов и переходов. Иногда нужный коридор оказывался затоплен или засыпан землёй настолько, что им приходилось возвращаться и выбирать альтернативный путь. Роше периодически поглядывал на Йорвета. Перед выходом он ещё раз осмотрел перевязанные им раны и убедился, что воспаление сошло и никаких сюрпризов тут быть не должно, но атмосфера этих тёмных и душных подземелий вскоре начала действовать на него угнетающе, и в нем поселился страх упустить момент, когда что-то пойдёт не так — едва ли он смог бы, в случае чего, выбраться отсюда самостоятельно. Возможно, дело было в специфическом освещении, единственным источником которого был всё тот же факел, найденный вчера у входа в руины, но Роше казалось, что Йорвет, хоть и выглядевший сейчас намного лучше, чем вчера, всё же был далёк от нормы. Он знал, что не слишком хорош в анализе подобного рода вещей: возможно, дело было в его взгляде, в осанке, в каких-то ещё мелких деталях, но Роше отчётливо видел — Йорвета что-то гнетёт, и едва ли это было связано с полученными ранениями или присутствием самого Роше. Как ему удалось пережить последний штурм Вергена? И что он делал в Дубовицах, судя по всему, совсем один, не имея рядом никого из своих? Роше так и подмывало задать эти вопросы, но он отлично понимал, что вряд ли услышит ответы. Мысли переключились уже на его собственные проблемы, о которых он предпочёл бы не вспоминать до тех пор, пока не появится возможность хоть как-то повлиять на их решение.