Проигравшая сторона (СИ)

— Саския говорила, что так этого не оставит, — продолжал Йорвет. — Она, как и в начале, словом и делом показывала, что по-прежнему верит мне и моим бойцам и искренне желает, чтобы это место стало для нас домом. Но постепенно во всём этом начала ощущаться какая-то фальшь. Поначалу я думал, мне это только кажется, но чем дальше, тем больше я был в этом уверен. Что самое паршивое, это чувствовали и все вокруг — местные краснолюды, аэдирнская знать и рыцари, крестьянские ополченцы, которых привела Саския. Последние, в итоге, как раз и решились выступить открыто. Они заявили, что не хотят, чтобы среди них находились бывшие скоя’таэли, сказали, что не понимают, как им объяснять своим детям, почему по соседству спокойно живут безжалостные головорезы, на счету каждого из которых не один десяток убитых гражданских. Их поддержали и дворяне с рыцарями. Краснолюды воздержались, но, пусть их и было большинство, ситуация заметно накалилась. Саския пыталась их урезонить, но казалось, она сама не верит в то, что говорит, и в тот вечер все остались при своём. Я понял, что дальше тянуть смысла нет и вызвал её на разговор наедине.

Йорвет скользнул взглядом по верхушкам деревьев.

— Поначалу она говорила всё то же, что и обычно. Что доверяет мне ровно в той же мере, как и каждому, кто сражается вместе с ней за одно дело, что для скоя’таэлей здесь всегда найдётся место, а общественное мнение изменится со временем. Я прямым текстом озвучил ей свои сомнения. После этого, понимая, что темнить бесполезно, она также ответила максимально прямо. Саския призналась, что в глубине души понимает и крестьян, и рыцарей — мы действительно убийцы и террористы. Что она помнит, с каким ужасом говорили о скоя’таэлях жители её деревни во время войны — они боялись «белок» больше, чем нильфгаардских солдат или эпидемии чумы. И то, и другое было от них ещё далеко, а скоя’таэли нападали с тыла, и всегда могли застрелить случайного путника, зашедшего в лес, или сжечь деревню, перед этим вырезав всех жителей. Она сказала, что глядя на меня, не может не думать: то, что мой отряд мог точно так же явиться в её деревню, а лично я — отрубить руку человеку, который её приютил — это всего лишь вопрос вероятности. Впрочем, — Йорвет усмехнулся, — Не мне тебе об этом рассказывать.

Роше кивнул. Уж он-то успел вдоволь насмотреться на методы, которыми работали скоя’таэли. А некоторые из них даже испытать на себе. В то же время, лицемерием было бы не признавать, что и он сам за годы службы ни раз прибегал к подобным мерам, считая, что цель оправдывает средства. Он не гордился этим, но знал: окажись он в тех же обстоятельствах снова, поступил бы точно так же.

— То есть, Саския буквально призналась, что всё это время она тебя использовала? — спросил Роше.

— Нет, нисколько, — Йорвет покачал головой. — Я всегда знал, на что иду. К тому же, она сказала — и уже вполне искренне, — что не отказывается от своих слов, по-прежнему считает меня своим соратником и верит: однажды я смогу искупить свои поступки в глазах людей, пусть за то время, которое для этого понадобится, успеет смениться несколько поколений. Я не видел смысла с ней спорить — мне нечего было на это сказать, но и смысла оставаться в Вергене я после всего сказанного в тот вечер тоже не видел. Утром мои отряды покинули город. Мы вернулись в леса.

— А потом в Верген пришли нильфы… — медленно проговорил Роше.

— Я выдвинулся туда сразу же, как узнал. А узнал я об этом слишком поздно. Когда до нас дошли новости, город уже лежал в руинах, о том, была ли там Саския, удалось ли ей выжить, в тех скудных обрывках информации, что удалось раздобыть, ничего не говорилось. Те двое суток пути показались мне вечностью. Я думал только о том, какую чудовищную ошибку допустил, приняв решение отозвать свои отряды и покинуть город.

— Думаешь, вам и на этот раз удалось бы переломить ход сражения?

— Не знаю. Может и удалось бы. А может, погибни я вместе со всеми, защищая город, меня бы запомнили не только как убийцу и террориста.

Роше посмотрел на него с удивлением. Начиная этот разговор, он ожидал от Йорвета чего угодно, кроме этого. Некоторое время они шли молча, затем Йорвет продолжил.