Происхождение христианства из гностицизма

В самом деле, все появившиеся до сего времени изложе­ния Павловой теологии, поскольку они стремятся к воз­можно полной передаче взглядов апостола и воздержи­ваются от умышленного сглаживания заключающих в его учении противоречий, положительно непонятны[38]. Парал­лелизм и сплетение исключающих друг друга положений, которые авторами либо совершенно игнорируются, либо лишь для видимости приводятся в связь посредством рас­плывчатых психологических мотивировок, не могут дать ясной картины павлинизма; и все столь излюбленные в этой» области напыщенные слова о «двух душах», обретающихся з груди Павла, об его «обладающей духовной мощью лично­сти», которая была, якобы, способна объединить даже самые резкие противоречия, затем настойчивое подчеркивание того обстоятельства, что Павел был не философ, а религиозный гений, «человек со всеми его противоречиями» и т. д., — все это не может нас заставить отказаться от убеждения, что выдвигаемая здесь психология не столько исходит от самого Павла, сколько от его позднейших интерпретаторов, кото­рые не могли обойтись без раввина Павла, потому что он воплощал в себе традиционный образ апостола, и которые хотели сохранить мистика Павла, потому что они справед­ливо считали его в религиозном отношении более, значи­тельной и многообещающей личностью, чем раввина Павла. Если «Истории павлинизма» («Die Geschichte der Paulinischen Forschung») Швейцера принадлежит известная заслуга в деле истолкования павлинизма, то именно потому, что она основательно поколебала метод «досадной психологизации и модернизации» Павлова мировоззрения, нашедший свое наиболее яркое выражение в трудах Вернле (Wernle, «Die Anfänge unserer Religion», 1901) и Вейнеля (Weinel, «Paulus» 1904), и доказала невозможность правильного усвое­ния мыслей апостола и постижения его личности с указанной точки зрения.[39]

Мы уже сказали, что часть мыслей, содержащихся в по­сланиях Павла, должна быть выделена, как не принадлежа­вшая апостолу, так как это дало бы нам возможность устано­вить ядро подлинных воззрений Павла. Возникает вопрос, не следует ли применить этот метод по отношению к обеим противоположным друг другу точкам зрения, обнаруженным нами в посланиях Павла, и только одну из них признать док­триной исторического Павла. Последняя должна была быть, конечно, гораздо проще, понятнее и иудаистичнее чем то, что в настоящее время выдается за учение Павла; только при этом условии она могла быть понята приверженцами Павла, среди которых иудейский элемент вcе же играл очень зна­чительную роль. Но тогда может быть речь только об «юридической» точке зрения, которая, как мы уже разъяснили, сравнительно близко соприкасается с иудей­ством и благодаря своему более простому и психологически более ясно выраженному характеру существенно отличается от мистического миропонимания Павла. Другими словами, рассмотренные нами до сих пор послания апостола, а именно Послание к римлянам и оба Послания к коринфянам, либо подложны, либо содержат подлинное ядро, при чем последнее, однако, заключает в себе только те мысли Павла, которые, принципиально опираясь на закон Мои­сея, как на моральный, а равно и риту­альный закон, кладут в основание воз­можности спасения оправдание через веру в искупительную смерть спасителя и усма­тривают примирение между человеком и богом в духовном наследовании христу в помыслах и делах.

Таково решение проблемы павлинизма, предложенное Фельтером (Völter) и детально обоснованное им путем тщательной критики текста посланий. При этом оно осно­вательно подкрепляется также и филологическими или лите­ратурными соображениями. Ибо в то время как противо­положная точка зрения производит впечатление чуждой и более поздней вставки в первоначальный текст Павловых посланий, — остающееся после вскрытия отчасти лишь слегка замаскированных швов и после удаления всего того, что является несомненным результатом позднейшей переработки посланий, представляет собой, как сказано, единую, строй­ную, монолитную систему, оспаривать которую у историче­ского Павла, каким его рисуют Деяния апостольские, у нас нет решительно никаких оснований. То, что только эта — «юридическая» — система может быть приписана историче­скому Павлу, вытекает уже из того, что находившийся под эллинистическим влиянием мистик Павел был несомненно знаком с апокалипсисом Ездры. Но последний был написан только после разрушения Иерусалима, в 70-м году нашей эры, в то время как послания Павла были составлены, как утверждают, в 50-х годах первого века нашей эры; в част­ности, Послание к римлянам в 58-м или 59-м году, первое По­слание к коринфянам — в 57-м или 58-м году, а второе — в 58-м году.

Павел в Посланиях и в Деяниях апостольских