Прокаженные. История лепрозория

– Так вот как! Вы его взяли! – вырвалось у нее. – Это для вас его отняли у меня? – и во взгляде ее вспыхнул странный огонек – не то любопытства, не то какой-то затаенной враждебности.

Она отошла, продолжая рассматривать Лилю.

– Вишь ты, какая у моего Феденьки новая мама! – как бы оценивая Лилины достоинства, произнесла она, то ли с завистью, то ли с иронией. – Довелось увидеть… А я очень мечтала увидеть, да не надеялась… Вы мне всяко представлялись, но не такой… Хорошая мама… Ну что ж, – с раздумьем проговорила она, – если вы довольны моим Феденькой, то я отдаю его. Пусть. Вижу, вы хорошая женщина и будете любить его… Только вы должны любить непременно, обязательно – слышите? Так вы говорите – он лепечет?

– Да.

– Ишь ты, – осветилось ее лицо светлой улыбкой, – и ручонками работает?

– И ручонками.

– А смеется?

– Часто. Лежит, лежит, да как примется улыбаться ни с того ни с сего – всем весело станет.

– А мне-то каково, мне? – снова помрачнела Катя. – Вам весело, а мне…

– И вам должно быть весело оттого, что ребенку хорошо.

– Это так, – задумалась она, снова принимаясь ходить взад и вперед. – Это верно: только бы ему хорошо было, моему Феденьке. Но смотрите, – загорелись ее глаза, – смотрите, если он у вас умрет, я приду тогда к вам, я найду вас и спрошу – где мой Феденька? Спрошу, спрошу…

Она хотела сказать еще что-то, но раздумала и быстро подошла к Лиле, взяла за руки, принялась поглаживать, скорбно заглядывая в глаза.

– Вы не сердитесь на меня… не надо, – дрогнувшим голосом и страшно торопясь, начала Катя. – Мне все это лишь кажется… Вот и вы заплакали, – и принялась утешать Лилю, у которой действительно потекли слезы. – Ну, не надо, ну, не плачьте. Господи, зачем же! Ведь я только пошутила, право. Я сразу, когда увидела, поняла: ведь вы хорошая, вы милая, славная. Я знаю: Феденьке моему хорошо будет с вами. Вы для него – настоящая мама. Ну а теперь ступайте, спасибо за весточку. Какая вы хорошая – не погнушались. Обождите, – заторопилась она вдруг и, бросившись к комоду, выдвинула ящик, достала оттуда детскую беленькую рубашечку и какой-то маленький сверточек, завернула все это в кусочек ситца, сунула в руки Лиле. – Пусть и меня он помнит…

Пусть знает, когда вырастет, как любила его настоящая мама. Ну, а теперь ступайте. Приезжайте хоть разик в год, – крикнула она вслед Лиле.

Сейчас же от Кати Лиля отправилась к Уткиным и Афеногеновым выполнить поручение Семена Андреевича – рассказать о том, как устроились Любочка и Аришенька. И было чем порадовать: обе девочки были устроены в хороший детский дом. Правда, первую неделю они плакали, вспоминали родителей, рвались «домой», но привыкли, подружились с другими детьми. За ними установлен прекрасный уход, Семен Андреевич и она, Лиля, навещают девочек каждый день, носят им подарки, а с будущей осени Любочка поступит в школу…

Авдотья и Фрося приняли весть о детях с большой радостью и растрогались заботами о них. Просили передать Семену Андреевичу благодарность, привет.

Затем Лиля сходила на кладбище, отыскала родительские могилки, привела их в порядок: удалила бурьян, траву, посадила цветы, специально привезенные из города.

С кладбища Лиля вернулась на здоровый двор и прошла прямо к Туркееву.

Сергей Павлович усадил ее, предложил чай, но Лиля отказалась, она была печальна, едва сдерживала слезы.

– Пустое, ни к чему, – заметил он, – вы лучше расскажите мне, батенька, вот о чем: зачем нашему уважаемому шефу, а вашему муженьку Семену Андреевичу понадобилось усыновлять Катиного сына? Признаться, я прямо руками развел, когда узнал.

– А что ж тут удивительного? – вспыхнула она.

– Удивительного нет ничего. Но все-таки удивительно… – покрутил он головой и усмехнулся.

– Я люблю детей, – тихо ответила Лиля. – Ну… ну… и мне захотелось иметь ребенка.

– Так и имели бы своего. Зачем же вам чужой? Лиля сняла платок, повесила его на спинку кресла.

– Я так и хотела – своего. Но не хочет он.

– Почему же? – удивился Туркеев.

– Он-то хочет… Он тоже любит детей, как я, и тоже своего хотел иметь, а не чужого… Да не хочет…

– Вот тебе н-на, – развел руками Туркеев, сбитый с толку, – хочет и не хочет. Вероятно, опять придумал что-нибудь сверхъестественное? Что ж это взбрело ему опять в голову?

– Взбрело, – отмахнулась Лиля. – Он все время боится, как бы я не заболела… Ну, скажите мне, Сергей Павлович, – с жаром проговорила она, – правда это или неправда?

– Что?

– Да вот могу ли я заболеть, если рожу? Он так мне и сказал: рожающие женщины больше всего могут заболеть… Вычитал где-то…

– Фу, какой чудак ваш муж, – совершенно искренне возмутился Туркеев. – Это относится не к здоровым, а к прокаженным! Прочесть-то прочел, да кверху ногами. Правда, что у прокаженных женщин, которые родят, иногда чрезвычайно бурно обостряются процессы. Им это вредно. Но для здоровых женщин рожать полезно, запомните это навсегда: полезно!

Лиля улыбнулась: