Прокаженные. История лепрозория

Действительно, спустя два месяца от Рогачева было получено на больном дворе письмо, в котором он всячески ругал Ольгу, называл ее «грязной», «прокаженной», но ни одним словом не обмолвился ни о Туркееве, ни о ком другом из обитателей лепрозория. Писал он то ли из Узбекистанского, то ли из Туркменистанского лепрозория, где, по его словам, «живется не то что в вашем логове» и где «по-настоящему знают, как лечить».

Выходило, что Рогачев начал лечиться…

16. Судьба детей

У Лили были две причины, заставившие ее снова, во второй раз приехать в лепрозорий. Первая – привести и порядок родительские могилки; вторая – повидать Катю и порадовать вестями о Феденьке.

До этого она никогда не встречала и не знала Катю. Семен Андреевич в общих словах рассказал Лиле, как пришлось выручать Феденьку, и поэтому некоторое представление она имела. Впрочем, о Кате у нее сложилось впечатление как о полусумасшедшей женщине. Ей даже немного страшноватой казалась встреча; тем не менее Лиля твердо решила все же увидеться с нею, поговорить.

Когда она пришла к Кате, та сидела и что-то шила.

Одета она была в длинное темное платье, делавшее ее высокой, стройной.

Взглянув на молодую, слегка смутившуюся женщину, Катя поднялась, с любопытством уставилась на нее.

– Где-то я видела вас, и вот – не упомню, забыла, – смотрела она на Лилю, не спуская глаз. – Вы, кажется, со здорового двора? – и едва заметно нахмурилась, продолжая стоять, строгая, вытянувшаяся.

– Нет, я не со здорового двора, я приехала из города, поговорить с вами…

– Из города? – удивилась Катя и вдруг забеспокоилась. – Ну, расскажите, расскажите… Ведь вы о Феденьке приехали рассказать? Вы что-нибудь о нем знаете? – страшно заторопилась она и, бросившись к Лиле, схватила ее за руку. – Тот изверг больше не показывается. Боится. Отнял ребеночка – и поминай как звали. Разбойник! – загорелась Катя и умолкла, отведя лицо в сторону. Но потом продолжала: – А я все никак не могу забыть моего родненького, звездочку мою дорогую… Как посмотрю на кроватку, так и руки на себя наложить хочется. – Она взглянула на кроватку, почему-то стоящую посреди комнаты, и заплакала. – Но вы не обращайте на меня внимания… Когда я плачу, мне все кажется, будто я его вижу и разговариваю с ним, – все легче. Так вы из города? Вот дура-то! – снова спохватилась она. – Может быть, вы вовсе не о Феденьке, о нем-то вы, может быть, ничего и не знаете, а я привязалась. Мне все кажется, будто вот-вот кто-то должен прийти и принести моего Феденьку… Как только заслышу шаги, так и жду – ко мне, мол, идут, от Феденьки. Нет, – опустила она голову, – забыли меня… Его отняли, а меня забыли. Кому я нужна такая? Разве могиле? Знаю – никто не придет от него, никто ничего не расскажет… Пропал мой Феденька! – и она прижала платок к глазам.

– Полно, – подошла к ней Лиля, – вашему Феденьке теперь очень хорошо, у него есть няня, за ним ухаживают… Он поправился на целых три кило, розовый такой, веселый мальчик и уже что-то лепечет, – с подъемом проговорила Лиля, волнуясь.

– Лепечет? – улыбнулась Катя. – Это он про меня… меня вспоминает, со мной разговаривает, это он ко мне хочет.

Лиля потупила глаза, промолчала.

– Он вас будет благодарить, когда вырастет, – наконец сказала она. – Славный ребенок, и там, где он сейчас, его все любят, все о нем хлопочут, заботятся.

– Ишь ты, – криво усмехнулась Катя, – а разве он котенок или щенок, чтобы не любить его? – она вызывающе уставилась на Лилю и, словно вспомнив о чем-то, уже тихо спросила:

– А вы правду говорите? Вы взаправду видели его или пришли успокоить?.. Феденьки-то, голубчика моего, давно, поди, уже и в живых нет. Разве я знаю? – И снова посмотрела на кроватку, и снова слезы, как ручьи, потекли из глаз.

– Ну к чему вы это? – глядя на нее и тоже чуть не плача, проговорила Лиля. – Я вам правду говорю: он жив, здоров, он поправился и такой веселый мальчик – прямо прелесть!

– Феденька мой – прелесть, – тихо отозвалась Катя, внезапно успокаиваясь. – Он у меня золото… весь в папу.

– А где ваш муж? – как бы нечаянно спросила Лиля.

– Муж? – уставилась та на нее, будто не понимая. – Это вы про Феденькиного папу? Его нет. Он еще полтора года назад умер, так и не увидел сыночка…

– Где же он умер?

– Вот и не понимаете… Ах, да что это я!.. И впрямь я точно сумасшедшая. Ведь и на самом деле вы не можете знать, – откуда вы можете знать!.. – вздохнула она и долго смотрела на нее. – Все говорю, говорю, – оживилась она снова, – а догадки нет спросить вас – кто вы такая и почему вы говорите о Феденьке?

Лиля потупила глаза. Ей мучительно тяжело было признаться. Но, преодолев неприятное чувство, она твердо сказала:

– Я новая мать вашего сына.

– Новая мать? – опять как бы не поняла Катя, оставаясь сидеть покойно и, по-видимому, стараясь осознать новость, принесенную Лилей. – Как это новая мать? Разве у ребенка бывает несколько матерей?..

И вдруг метнулась к ней.