Проклятая

– Кто-то приехал, – прокомментировал Артур. Спустя несколько мгновений в дверях появился слегка запыхавшийся Штойбен.

– Посол короля Утера просит аудиенции у Королевы фейри, – доложил он.

– Он назвал меня именно так? – поинтересовалась Нимуэ. Штойбен кивнул.

– Да, миледи.

Сира Берика провели в Большой зал. С напряженным видом он стоял подле лакея, который держал знамя дома Пендрагонов. Нимуэ восседала на троне в окружении Артура и Морганы, а Мерлин стоял возле одного из каминов. Сир Берик делал вид, что не замечает волшебника.

– Король Утер шлет привет Королеве фейри и поздравляет с недавними военными успехами. Вы, несомненно, подтвердили, что являетесь грозным лидером.

Такое обращение застигло Нимуэ врасплох. Она даже не была уверена, что все правильно расслышала, пока Моргана не толкнула ее локтем.

– Спасибо, – пробормотала Нимуэ, понимая, что это звучит абсурдно. Когда-то она слышала, что королевские особы говорят о себе во множественном числе, и подумала, не стоит ли и ей перенять эту манеру, – но отказалась от этой мысли, опасаясь запутаться в местоимениях.

– Приятно, что король Утер столь высокого мнения обо… – она запнулась, – обо мне.

Мерлин поморщился, а сир Берик продолжал:

– Его Величество хотел бы окончить дело миром и уполномочил меня согласовать условия вашей капитуляции.

Нимуэ ощутила, как от затылка по телу растекается жар. По щекам поползли серебристые лозы.

– Моей капитуляции?..

– Вы окружены и в меньшинстве. До этого момента Его Величество отвергал требования Церкви организовать единую осаду – однако он все еще может одобрить этот союз. У вас просто нет иного выбора: примите условия Его Величества – или будете уничтожены.

Она глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки.

– И каковы же его требования?

– Армия фейри должна сдать оружие, – сир Берик сложил руки за спиной, – и покинуть город в течение двадцати четырех часов, после чего вы сдадитесь солдатам Его Величества. Вас будут судить за измену и, в случае признания вины, заключат в темницу до конца ваших дней. Такова милость, которую Его Величество предлагает в обмен на Меч Силы.

– Могу я внести предложение о том, куда вам стоит засунуть ваши требования? – прорычал из угла Мерлин.

– Не можешь, – бросила Нимуэ. Сир Берик фыркнул.

– Уверяю вас, миледи, это наиболее щедрое предложение из тех, что вы можете получить.

– А что насчет моих людей? – спросила Нимуэ. – Можете ли вы гарантировать их безопасность, когда они оставят город? Мы скрываемся за этими стенами только потому, что бежали из собственных селений, захватив только то, что успели унести на себе. А наших друзей и родных предали огню.

Сил Берик неловко пошевелился.

– Его Величество дает обещание, что его солдаты не тронут фейри.

– Но что насчет Красных Паладинов, которые устроили резню прямо под носом у короля безо всякого на то дозволения? Остановит ли король Утер эту беспричинную бойню? – Нимуэ повысила голос.

Берик раздраженно качнул головой.

– Его Величество не командует войсками Красных Паладинов.

– Так что же он за король, если не в состоянии защитить собственных подданных?

– Вы не в том положении, чтобы выдвигать встречные требования.

Нимуэ выдернула из ножен меч, и зал наполнился голубым сиянием.

– Это – Меч Силы. Говорят, кто завладеет им, тот станет единственным – истинным – королем. Мой народ выковал его в те времена, когда мир был еще молод. И если король Утер полагает, что достоин владеть им, – пусть докажет это. Пусть встанет на защиту фейри, как он защищает людей.

– Боюсь, я не вправе предлагать ничего большего, миледи, – сир Берик развел руками. – Есть ли что-то, что вы хотели бы передать Его Величеству?

Нимуэ откинулась на спинку трона, совершенно обессиленная.

– Передай, что у него еще есть время стать королем, достойным своего народа.

– Хорошо, миледи, – Берик развернулся, собираясь уйти, но замялся у дверей. – Просто для ясности: если бы король Утер гарантировал защиту вашего народа от Церкви, вы бы сдались и отдали меч?

Моргана в панике посмотрела на Нимуэ.

– Не отвечай! – Мерлин резко шагнул вперед.

– Да.

Пятьдесят один

Гавейн был вынужден дышать неглубоко: задерживая дыхание, он, казалось, мог уйти от жгучей боли. Руки онемели и были связаны за спинкой стула, а лодыжки привязаны к деревянным ножкам. Его раздели до исподнего, чтобы освободить большую площадь тела для применения пыточных инструментов. Слепой паладин лишил его левого глаза, а кожа, казалось, намертво прилипла к телу. Здоровым глазом Гавейн старался не смотреть на обожженную плоть. Он вздрогнул, услышав какое-то движение у входа в палатку: Гавейн боялся возвращения слепого с кожаным свертком, полным пыточных инструментов. Однако вместо паладина Гавейн увидел темного ангела. «Нет, это вовсе не ангел», – осознал он спустя мгновение.

Плачущий Монах.

– Не бойся, Пепельный, я не кусаюсь, – распухшими губами выговорил Гавейн. Монах вошел, но держался у стены.