Проклятая Мангазея (СИ)

Наконец поздним вечером, когда ночь уже опустилась на остров, послышались голоса мужиков. Говорили на русском, и Тимофей тут же вскочил и зажёг жировик. С волнением в груди увидел караван саней, запряжённых конями и полдюжины мужиков.

– Это кто тут поселился? – услышал Тимофей ещё издали. Видать, заметили огонёк в оконце. – Кто такие? – голос был требовательный, смелый и уверенный.

– Неужто русаки, Господи! – прокричал Тимофей в ответ. – Потерпевшие тут мы... двое... с дочкой я, Тимофей. А вы кто будете?

– То наша изба, Тимофей! Мы на промысел тюленя приехали. Из-под Астрахани.

Обоз остановился поблизости от избы и мужики с интересом смотрели на неожиданных Тимофея и Настю. Та тоже вышла, кутаясь в шкуру тюленя.

– Ну и дела! – воскликнул один из мужиков. – Каким чином тут оказались?

– Буря выкинула нашу лодку на этот берег. Ещё летом... – ответил Тимофей и жадно рассматривал в темноте обоз и мужиков.

– Как же вы тут жили одни? Чем живот набивали?

– Так и жили, мужики. Питались, чем Бог пошлёт, да вот тюленя иногда удавалось добыть. Травку дочка собирала. А теперь и вовсе отощали. Лёд нечем пробить и с рыбой стадо совсем плохо. Оголодали мы совсем, мужики. Может, поддержите бедных?

– Куда мы денемся, Тимофей! – голос принадлежал первому мужику. – Место для нас осталось? Устали мы с дороги. Завтра всё уладим и договоримся. Меня зовут Сидором. Я главный артели. Ивашка, дай бедолагам каравай хлеба! Чай полгода не едали его. Пусть подкрепятся пока. А мы спать, и до утра нас не беспокоить!

Сидор по-хозяйски осмотрел избу. Мужики тем временем распрягали коней, задавали им корм и укладывали вещи у избы. Всё торопились отдохнуть с дороги.

Утром встали поздно и первым делом рассмотрели Настю. Та испуганно поглядывала на мужиков, переглядывалась с отцом. А Сидор, мужик ещё молодой и крепкий, оглядев Настю, успокоил её:

– Ты, девка, наших не бойся. Не тронут. У всех семьи, а я ещё холост. Батька ещё не подыскал мне невесту. Так что старайся, может, и ты пригодишься. Сколько тебе годков будет?

– Ей ещё пятнадцать, господин, – опередил Тимофей. – Рано ещё невеститься.

– Там видно будет. Что-то у тебя морда не русская вроде бы.

– Есть маленько, – ответил Тимофей. – Татарская кровь ещё видна. По матери...

– А где ж мать будет? Утонула в бурю?

– Умерла ещё давно. Дочке было лет девять. В тайге дело было.

– Ого! Издалека, значит?

– Издалека. Сам я на полночи жил с родными. Да вот занесло сюда. Судьба-то нас не спрашивает. Из Дербента бежали с дочкой. Да не судилось... Так-то...

– Ладно, живите. Отъедайтесь, потом поработаете с нами. Мы тут с месяц будем промышлять тюленя. Так и отработаете харчи и жилье, ха-ха!

Отец с Настей переглянулись, Тимофей согласно кивнул, заметив:

– Мы работы не боимся, Сидор. Отработаем, куда деться. А вы не из Астрахани?

– Нет, Тимофей. До Астрахани ещё почти сотня вёрст. Но туда часто ходим водой. Коль будет охота, то держись меня. Помогу...

Через три дня Тимофей тоже стал помогать в промысле. Каждый день артель отправлялась на промысел, вечером привозили туши битых тюленей. Настя с ужасом осматривала зверей, боясь там увидеть Тюлю. Пока ничего не узнавала. Но страх не покидал её. Да и узнать разбитые морды было трудно.

Мужики споро разделывали туши. Сало потом вытопят и продадут купцам. Шкуры тоже выделают, те пойдут на базар. Мясом питались, лишнее выбрасывали тем же тюленям, что ещё были живы. Да и рыбы без жратвы не оставались.

Так в заботах и трудах промелькнул месяц. Повеяло теплом, и Сидор заторопился с возвращением. Ивашка тоже беспокоился.

– Как бы с полудня тепло не нагнало, – опасался он. – Лёд и так не слишком крепкий. Поспешить бы...

– Завтра выезжаем, – отозвался Сидор. – Ты прав, Ивашка. Лёд может подвести. Жердей побольше наготовить стоит. А то тоже работа долгая.

Ночью ударил мороз, мужики обрадовались. Лёд укрепится. Ещё в темноте обоз, тяжело груженный, тронулся на полночь. Тимофей уже всё знал о дорогах, о пути, и с нетерпением дожидался его окончания. Настя чутко прислушивалась к разговорам, и тоже с волнением ожидала встречи с новым для неё миром русского поселения или даже Астрахани. Сейчас она уже побаивалась всего этого. И Сидора тоже побаивалась. От неё не укрылось, что этот мужик поглядывал на неё заинтересованно и вполне откровенно. Но обещание выполнил, её никто не трогал. Даже с уважением отнеслись, видя её работу и усердие. Удивлялись её выносливости и силе.

Восемь саней спешно двигались по льду моря. Иногда он не вызывал уверенности. Но мороз стоял довольно крепкий, и мужики надеялись успешно вернуться в родное село в одном из рукавов Волги. Около двухсот вёрст пути Сидор рассчитывал пройти за неделю или чуть больше.

Всё же прибыли в деревню Сидора позже. В пути пришлось почти на день задержаться. Одни сани проломили лёд и едва не ушли под воду, хлынувшую из пролома. С трудом спасли груз и лошадь с санями. Но день потеряли.