Проклятая невеста

Прихватив кофе, он вернулся в комнату и достал из сундука кусок холста с искусно нарисованной цветной тушью картой континента. Расстелив ее на столе, указал подошедшему Халиду на жирную черную точку. — Вот Харуза. А это Салмина. По прямой да на хорошем коне две недели пути. Но сначала ты заедешь в Аккам… — Палец уперся в третью точку в стороне от первых двух. — И передашь мое письмо Верховному предстоятелю главного храма Света.

— Так меня и пустят к самому верховному, — с сомнением проговорил Халид, внимательно разглядывая карту.

— С моим письмом? — улыбнулся Раэн. — Даже не сомневайся, пустят. Хазрет ир-Шамси захочет узнать все, что случилось. Расскажи ему с самого начала: о сотнике ир-Мансуре, о гулях, о Разифе Черном и просьбе Гильдии. Этому человеку можно рассказать вообще все, что угодно. Сам увидишь. А потом езжай в Салмину. Спокойно, не торопясь. Я напишу Хазрету, чтобы пристроил тебя в караван паломников. Доберешься, сними жилье и сиди тихо-тихо. Уши и глаза держи открытыми, но нарочно не высовывайся, не пытайся ничего разузнавать. Просто сиди и жди меня. А если почувствуешь что-то неладное, все равно, что: слежку, странность любую, хоть косой взгляд, — немедленно бросай все и беги из города. Опрометью беги, как в жизни еще не бегал. Вернешься в Аккам и придешь к ир-Шамси, он обо всем позаботится.

Бывший убийца скептически поднял брови.

— Думаешь, там действительно завелось чудовище?

— Понятия не имею, — признался Раэн. — Но ты не рискуй. Разиф сказал, что над Салминой колокол, а это великая редкость. Чтобы поставить защитный колокол над целым городом, нужно быть невероятной силы волшебником. Или демоном. Есть, правда, и другие возможности, но они тоже… не радуют. Что-то весьма мерзкое происходит в Салмине, за это я могу поручиться. Изучи хорошенько карту, чтобы знал окрестности как свой карман. Там, в изголовье, сверток бумаг от Гильдии. Прочти, может, что и пригодится. А я через пару дней отведу пса той, кому он предназначался, и отправлюсь вот сюда.

Он ткнул в зеленое пятнышко, расположенное достаточно далеко от линии дороги, соединяющей столицу и Салмину. На самой границе Гюльнарид и Степи, окруженная, если верить карте, цепью холмов, уютно расположилась небольшая долина.

— Нисталь? — непритворно поразился наемник. — Да это же глушь несусветная! Что может случиться в таком забытом богами углу?

— Если бы я знал, — усмехнулся Раэн. — А то ведь и понятия не имею. Равновесие не выражается определенно, оно лишь отправляет зов, а я уж сам должен распознать его и следовать по указанному пути. Придется, как выражался покойный Разиф, побегать по дорогам. Ничего, в Иллае я уже бывал, так что могу добраться туда по темной стороне мира. А там куплю лошадку и прибуду в долину скромным лекарем. Дело к осени, пора собирать некоторые корни. Да и горная смола в тех холмах вроде бы встречается…

— Бродячий лекарь из тебя, как из меня танцовщица в Доме Удовольствий, — высказался Халид, смерив его насмешливым взглядом.

— Ну и плевать! Главное, чтобы сразу не выгнали. А потом, если и захотят, уже поздно будет, — парировал Раэн.

Бережно сняв карту со стола, он свернул холст и убрал обратно в сундук, потом принес из лаборатории небольшую каменную бутылку с горлышком, плотно залитым потрескавшимся от времени сургучом, и не без труда вскрыл ее. По комнате поплыла волна густого тяжелого аромата. Не прибегая к обычным трюкам, Раэн бережно разлил по серебряным чаркам почти черную маслянистую жидкость, текущую плавно, будто нехотя. Халид с явной опаской взял в руки свою долю.

— Это что, вино?

— Когда-то им было. Смотри, Зеринге, вот во что превращается превосходное аккамское, если его несколько сотен лет выдерживать в закупоренной бутылке.

— Несколько сотен? — восхитился наемник, глядя на чашку с благоговейным ужасом.

— Этому больше четырехсот, — подтвердил Раэн, нежа в ладонях чеканное серебро. — Подарок предстоятеля Хазрета. Редко где найдешь не только такое сокровище, но и человека, готового с ним расстаться от чистого сердца. Четыреста лет в подвалах Храма Света… Это и вправду не просто вино. В нем дремлет само время.

— Такое без особого случая не пьют…

Раэн промолчал, не отрывая взгляда от непрозрачной, словно покрытой пленкой поверхности вина. «Вечерний час — поминальный час», — вспомнилась ему старая поговорка. В комнате совершенно стемнело, и тяжелый сладкий запах аккамского смешался с душным благовонием последнего летнего жасмина.

— Раэн… Он убил бы тебя. Да он уже почти сделал это.

Для того, кто изо всех сил отбивается от способностей Тени, ир-Кайсах на диво чутко ощущал чужое настроение.

— Знаю, — поморщился Раэн. — Потому и гадко. Мне ведь известно, каким Разиф был в молодости. Умным, талантливым волшебником, способным на многое. Как он мог так обойтись с собственной жизнью?! Превратиться в мерзкую тварь, чтобы избежать старости и смерти…

— И что, действительно помогает?