Проклятая сабля крымского хана

— Хорошо, да хранит тебя Аллах! — Мустафа-ага вышел, покряхтывая. Вскоре и Девлет Гирей покинул покои и отправился на конюшню. Миновав ханское куполообразное дюрбе — небольшой мавзолей, где были похоронены его предки и родственники, в том числе и те, с кем расправились по его приказу, он с удовольствием вдохнул запах тысячи розовых кустов, заботливо оберегаемых его садовниками. Как всегда, его успокаивал не только аромат цветущих растений, но и журчание любимых фонтанов. Как он обожал дворец, считал своим детищем и — будь его воля — давно бы засел в нем, не покидая ни на минуту. Придя на большую конюшню, он приказал старшему конюху оседлать самого смирного коня, боясь, что слабеющие руки уже не справятся со своенравным жеребцом. Конюх оседлал Бельбека, тихого и послушного, как ягненок, помог хану залезть в седло и проводил до ворот. Выйдя на пыльную дорогу, Девлет пришпорил коня, и Бельбек помчался рысью в горы. Хан гнал коня к пещере, в которой когда-то спрятал самое важное сокровище в своей жизни. Конечно, он знал, что его там давно нет, но какая-то сила направляла его, требовала, чтобы Девлет Гирей вновь оказался под склизкими сводами. А вот и место, где он когда-то встретился с дервишем — площадка, со всех сторон окруженная горами. Хан соскочил с Бельбека, привязал его к острому выступу скалы, и, приставив ладонь к глазам, защищая их от солнца, посмотрел вдаль. Прозрачное голубое небо нависало над острыми хребтами гор, кое-где покрытых зеленой растительностью, неизвестно как цеплявшейся своими сильными корнями за гладкую поверхность. Девлет Гирей подумал, что пейзаж его родины, Крыма, — самый красивый на свете, несравнимый даже с Константинополем. А что красивого в Московии? Бесконечные поля с запахом скошенной травы и полыни или дремучие леса с топкими болотами, полными комаров?

— Красиво, правда? — Глухой голос чужаком вклинился в его мысли, и хан обернулся. Перед ним стоял дервиш в полосатом халате, конечно, не тот, другой, но тоже пожилой, с лицом, испещренным морщинами. Под слезящимся глазом выпукло белел шрам, крючковатый нос напоминал клюв орла, кружившего над вершиной.

Девлет Гирей моргнул, усмехнулся:

— Надо же! Много лет назад я повстречал на этом месте дервиша. Он произнес пророческие слова.

Старик пошевелил темными, будто выжженными губами.

— Я тоже умею предсказывать, — произнес он. — Тебя тянет на то место, где когда-то ты прятал саблю. Знаешь, что не найдешь ее, а все равно тянет.