Проклятая сабля крымского хана

— Где она? — затаив дыхание спросил Девлет Гирей, охваченный надеждой. — Скажи, где она, и я озолочу тебя.

Нищий хмыкнул.

— О ней мне ведомо лишь одно: она в московской земле. Поверь, эта сабля не принесет радости ни одному человеку, постоянно будет переходить из рук в руки. Только заполучив, от нее будут избавляться. А что касается золота… Золото имеет значение лишь для таких, как ты, — ответил он. — А для таких, как я… Что нам золото, если перед нами — весь мир! Мы свободные люди. Поверь, ни за какие деньги я не согласился бы поменяться с тобой местами. Мнение, что власть дает все, — заблуждение. Она не дает покоя и свободы. Разве ты свободен в своих желаниях?

Крымский хан потупил голову. Дервиш словно прочитал его мысли. Советники толкают в новый поход против Москвы, а у него нет ни желания, ни сил.

— Вот видишь. — Старик воспринял молчание как согласие. — Впрочем, мне про тебя все известно. Ты много сделал для укрепления своего ханства. Ты сжег Москву, и сабля тут ни при чем. Сейчас ты собираешься в новый поход против Ивана, не хочешь этого похода, но тебя подталкивают мирзы и князья. Лучше тебе не ходить на Москву.

Девлет Гирей опустил голову, глядя на белую землю.

— А если пойду? — тихо спросил он, словно прошелестел камыш.

— Пойдешь — проиграешь, — твердо произнес дервиш. — Не помогут тебе янычары султана. Сильнее окажется русское войско. Разобьют они твоих воинов, обратят в бегство, и все обвинят тебя в этом поражении. Сулейман любил тебя и все прощал, а Селим этого не простит. Ты умрешь в бесславии, презираемый султаном и своим народом.

Девлет Гирей почувствовал, как подкосились ноги, закружилась голова. Дервиш вовремя поддержал господина, иначе хан упал бы на каменистую почву.

— Что же делать? — прошептал он в склоненное над ним смуглое лицо старика.

Тот пожал плечами:

— Делать здесь нечего, хан. Придется идти и испить чашу, уготованную тебе судьбой, до дна. Береги своих воинов, господин.