Татары, подначивая себя воинственными возгласами, быстро установили пушки и разожгли возле них костры. На дрова разбирали дома убитых или плененных туляков. В костры положили ядра, подождали, пока они накалятся, потом зарядили ими пушки и стали стрелять по городу, чтобы вызвать пожары. И им это удалось. Огромные, всепожирающие языки пламени рванули к небу, рассыпаясь смертоносными искрами. Но туляки оказались наготове. Несмотря на огненные ядра, которые, как адские шары, летели через стены, несмотря на горящие стрелы, они зарядили свои пушки и ударили по войску Девлета. «Давай, давай!» — кричал седой воевода, красный от напряжения. Первые же выстрелы попали в цель, в самую гущу отряда, подъехавшего под стены. И обагрилась земля алой кровью татар и туляков. В церкви неистово били в колокола, и казалось, земля содрогается от непрерывного колокольного звона. Татарские военачальники, немного придя в себя от ответного удара, отдавали приказы гортанными голосами, и вскоре татары подтащили более мощные пушки и продолжили обстрел кремля. Каменные ядра, попадая в стены и башни, оставляли большие вмятины в кладке, сотрясали крепостные ворота. Рев татар смешивался с отчаянными криками горожан, и страшная какофония взрывала землю, как ледник, который прошел по ней много тысяч лет назад. Казалось, стены вот-вот рухнут — и войско Девлета войдет в город. Но жители храбро оборонялись, не давая врагу начать штурм стен. Как пчелы, они облепили стены. Несколько отбившихся коз, свиней, собак бегали вокруг, путаясь под ногами. Орали дети, матери пытались их успокоить, но ничего не получалось. Девлет Гирей, приказав военачальникам приложить все усилия, нервно прохаживался по шатру, отрывисто отдавая приказания. Он удивлялся, почему не докладывают о взятии Тулы. Ведь они бьются столько времени! Что же его воины делают не так? Военачальники, размахивая саблями и оглашая окрестности дикими воплями, призывали к решающему штурму. Татары ударили в барабаны, бодро загудели трубы. Усилилась пушечная стрельба, пчелиным роем в стены и бойницы полетели стрелы. Янычары, вдохновленные призывами военачальников, подхватили лестницы и бросились на приступ. Почти вбивая их в землю, они с помощью специальных шестов устанавливали лестницы на стены, и тотчас по ним, как муравьи, побежали воины, звеня кинжалами, ятаганами и кривыми саблями. Защитники тоже не дремали. Седой воевода метался, как волк, отдавая приказы, и видел, что особенно приказывать нечего. Все — даже подростки, стояли по периметру крепости. Как только лестница ударялась о стену — раздавался тупой звук, и туляки длинными тонкими бревнами старались завалить ее вдоль стены. Они знали: падая вместе со штурмующими, она валила еще несколько лестниц. Однако это не всегда удавалось, и тогда, прикрываясь щитами, воины копьями старались сбить со стены осаждающих татар. Вниз летели камни, лился кипяток и кипящая смола. И все же некоторым янычарам удалось добраться до конца стены, уклоняясь от грозного оружия. На смельчаков, со путанными черными волосами и лицами, покрытыми корками грязи и запекшейся крови, тут же набрасывались горожане и, превозмогая боль, в копоти и крови, вступали в рукопашный бой. И войско Девлета дрогнуло, отступило. Хан, наблюдая за сражением, понял, что первый приступ отбит. Чертовы туляки! Он не ожидал от них такого яростного сопротивления. Вскочив на коня, правитель помчался в самую гущу растерянного войска, громко крича: «Вперед! Не давайте им опомниться!» Воины, словно проснувшись от короткого сна, вновь начали обстрел стен. Особенно доставалось одной высокой башне, и она дрогнула от ударов, начала крошиться. Татары заметили это, и их мощная артиллерия обрушила на нее весь огонь. Наконец стена не выдержала, поддалась, огромный кусок, будто ледяной пласт, оторвался от нее и рухнул вниз. Янычары радостно загоготали, снова установили лестницы и устремились вверх — и снова дрогнули. Красно-кровавое солнце зашло за горизонт, и сумерки спустились на многострадальную землю. Бледная, как утопленник, луна озарила окрестности, посеребрила шатры. Девлет Гирей видел, что его воинам нужен отдых. Да, все приступы были отбиты, но они славно потрудились. Еще немного — и его армия дожмет туляков. Не может не дожать. Победа будет за ним, он жаждал этого каждой клеточкой уставшего тела.
