Проклятая сабля крымского хана

Григорий, незаметно для жены вытащивший завернутую саблю из сундука, вышел из дома, сопровождаемый нежным взглядом женщины, и направился к рынку. Путь его лежал мимо крестьянских домов, небольших, с земляными полами и печкой посередине, топившимися по-черному: дым клубами поднимался к крыше и выходил наружу через специальное отверстие. Маленькие окна были затянуты бычьим пузырем. Он знал, что порой в крошечном жилище умещаются человек двадцать, и удивлялся терпеливости народа. Пройдя по узким улочкам, пахнувшим помоями, он вышел в степь, где раскинулся небольшой городской рынок. Крестьяне, имевшие огород возле своего домишки, были главными поставщиками товаров — надо же как-то платить налог. Чуть поодаль разместились бородатые купцы, громко расхваливая меха, шубы, платки и кухонную утварь. Тюжев обошел торговые ряды, внимательно вглядываясь в лицо каждого купца, и повернул обратно. Все они показались ему хитроватыми, плутоватыми и ненадежными. Как таким доверить драгоценное оружие? Что ж, придется попытать счастья в другой раз (сабля есть не просит). Григорий повернул обратно, но какая-то сила развернула его и, словно подталкивая, погнала в поле. Повинуясь ей, Тюжев быстро зашагал туда, где еще недавно располагался татарский стан. В поле, топча пожухлую траву, толпились люди, убирая трупы (некоторым вороны уже выклевали глаза). Задыхаясь от смрада, Григорий продолжал идти вперед, спотыкаясь о камни, но не останавливаясь. Он и сам не знал, куда идет и зачем. Иногда царский конник пытался повернуть обратно, но та же неведомая сила не давала ему это сделать и гнала вперед. Так он шел часа два, пока ноги не привели его к месту, где он отыскал сверток с оружием. Треснула котомка, которую он всегда считал прочной — из толстой холстины, и сабля упала на землю, будто приросла к ней. Тюжеву потребовалось немалое усилие, чтобы оторвать ее от земли и сунуть за пояс. Но непокорное оружие никак не хотело подчиняться: оно снова оказалось на земле. Чертыхаясь, Григорий схватил ее и побежал назад. Ему казалось, что бесовская сила встала стеной, чтобы помешать ему вернуться. Внезапно задул ветер, валя его с ног, вырывая из рук саблю, но он, прикрывая ладонью лицо от летевшей в глаза пыли и мелких камней, упрямо продолжал двигаться, с ужасом сознавая, что почти топчется на месте.