Проклятье Альбаторре

— Как здорово! — на лице Светлой заиграла улыбка. — Вот папенька обрадуется!

Слон потрясенно застыл.

— А почему вы, дочь хозяина, сами открываете посетителям? — спросил он.

Радостная улыбка сменилась гримаской обиды:

— Ну, вы же знаете… про несчастье, которое приключилось с папенькой? — на лице девушки легко читалось откровенное сомнение в том, что новоприбывшие в курсе, и на челе ее отражалась борьба порядочности (честно рассказать о проклятии) со здравым смыслом (потом всё равно узнают, а так хоть, может, не сразу сбегут). Наемники кивнули головами. — Ну вот! Слуги боятся находиться с ним рядом. Остались только самые преданные. А я просто оказалась ближе всех. Проходите.

— Вы так легко нас впустили, — упрекнул Слон.

— Можно подумать, если бы вы хотели войти, а я была против, это бы что-то меняло, — неожиданно разумно и взросло ответила девушка.

Наемники молча поднимались за сеньоритой Гильярдо. Просторный четырехэтажный дом пугал противоестественной пустотой и запустением. На третьем этаже девушка двинулась по коридору и постучалась в дверь.

— Кто там? — взвизгнули из-за нее.

— Папенька, — жалостливо произнесла дочь хозяина. — К вам пришли.

Из комнаты послышался грохот, и сеньорита без промедления открыла дверь. В помещении было сумрачно. На улице световой день обещал стоять еще часа три, однако солнечные лучи не попадали внутрь из-за тяжелых портьер, закрывавших окна. Судя по обстановке, это был кабинет, и освещался он свечами на трехрожковом канделябре. Дрожащее пламя выхватывало из мрака стол, заваленный книгами и бумагами. Среди этого вороха стояла кружка.

Кабинет был пуст.

— Папа, — в голосе девушки слышался упрек, — к тебе пришли наниматься в телохранители.

Из-за мощного кресла показалась голова мужчины со всклоченной шевелюрой. И хоть виски его были основательно прихвачены сединой — на фоне темных волос это было хорошо заметно, — граф Гильярдо был не намного старше Слона. Лет на пять от силы. Ведь и у него, Чиро, уже могла быть дочь того же возраста. В крестьянских семьях детей женят рано. Правда она была бы не потенциальной графиней, а вкалывала с утра до ночи на поле. И сам он всю жизнь горбатился бы в родной деревушке, и все его приключения ограничились перегоном овец с дальнего пастбища на ближнее. Не, хвала Деве Ночи, что Слон выбрал для себя иной путь. А дети… Может, и не так много лжи было в его рассуждениях о том, чтобы остепениться. А что? Выполнит заказ, денег на обустройство хватит. А там и в тот же Монте-Кримен вернуться можно будет. Работу найдет, семьей обзаведется…

Тем временем хозяин кабинета и дома в целом окончательно переместился из-за кресла в кресло и попытался взять кружку. Точнее, он ее взял. Практически. В чем присутствующие могли убедиться по стуку — рука графа дрожала, как у бывалого пьянчуги. Увы, глотнуть мужчине не удалось — на полпути ко рту подлая посудина выскользнула из пальцев. Содержимое вылилось на… самое дорогое, и, судя по воплю, напиток был достаточно горячим. Гильярдо вскочил, кресло с грохотом упало, и следом за ним со стены рухнула картина в мощной рамке. Разумеется, завалившись на ногу несчастному.

— В-в-вот! В-видите? — развел руками граф, после того как перестал прыгать на одной ноге. Рукав его зацепил канделябр, и свечи свалились на пол. Наемники не дали разгореться пожару, правда, в комнате стало окончательно темно. Когда сеньорита Гильярдо распахнула шторы и комната осветилась лучами предвечернего солнца, граф потирал лоб — видимо приложился о стол в процессе борьбы с огнем.

Однако.

Конкретно в этом доме Альбаторре скучно не будет, понял Чиро.

Судя по удивленному взгляду, переодевшийся в сухое граф не ожидал увидеть посетителей в своем кабинете. Впрочем, когда речь зашла об оплате за услуги, и Аквилеро (а переговоры вел он, все-таки аристократ аристократа лучше поймет) назвал свою цену — Огненный Кадуцей, — Гильярдо даже практически успокоился: теперь ему были ясны мотивы наемников. Дамиан так вдохновенно врал о том, как почитается эта святыня в его семье, и как она откроет ему двери в родовой замок, из которого он сбежал юношей, и подарит ему прощение родителей, что Чиро, на месте графа, отдал бы Пусику бесполезную в принципе штуковину даром. Но Гильярдо был не столь сентиментален, поэтому минут десять размышлял, прежде чем согласился на предложенные условия. Что ж, Светлым тоже не чужд здравый смысл, и видимо, граф разумно решил, что без Кадуцея он проживет. Если выживет.

На вопрос о Чиро Пусик поведал не менее душещипательную историю о том, как они, случайно заночевав в одном трактире в приграничье, вместе оборонялись от кочевников. Спина к спине. И теперь они братья по мечу. И опытный Темный в деле спасения его, Гильярдо, жизни, именно то, что нужно. Граф и сам смекнул, что приобретает двух телохранителей по цене одного, и вполне себе повеселел.