Проклятие богов

– Ты не понял. Иногда бог – это вовсе не небожитель, а человек, который станет для тебя смыслом, и ты захочешь оберегать его, поэтому будешь следовать за ним. Например, полюбишь девочку и женишься или будешь кому-то служить, – голос сбивался от спешных объяснений.

– Хм. – Христианхен запустил пальцы в рыжие волосы, зачёсывая их назад. – Мне так больше нравится, но только не жениться! Вот влюбиться можно. А служить… для этого нужен тот, кого я буду уважать. Пока здесь одни дураки.

Он притворно вздохнул и развёл руками. Я облегчённо улыбнулся: мне вовсе не хотелось задеть единственного друга.

– Тогда мне называть тебя Тиан или Хрис?

– Не-е. – Его лицо скривилось.

– А если на велеросский манер? Крис?

– Крис?

– Да, от имени Кристиан.

Рыжик удовлетворённо кивнул.

– Но тебя я всё равно буду называть Солнышко Эми. – Он широко улыбнулся.

Крис произнёс прозвище без злобы или насмешек, так же, как и мама. В их устах это звучало искренне и тепло.

– Они девчачьи, – буркнул я.

– А ещё Кудряшка. – Он взял плюшку и, прищурив один глаз, кинул её в меня. – И вообще, мне больше нравишься ты – солнышко, чем угрюмый король – грозовая туча.

Я поймал булочку и рассмеялся. Этот мальчик не боялся говорить то, что думает, и с ним было легко и весело. Наша дружба стала моим спасением в перерывах междугневом отца и бесконечными уроками по военной подготовке. Я был готов защищать её даже ценой собственной жизни.

– Эми. – Нежные пальцы мамы осторожно наносили мазь на синяки. – Не стоит так гневить отца. Ты должен понимать, что пора взрослеть и готовиться к наследованию трона, а не сбегать с этим мальчиком.

– Он не просто мальчик, мама. Он мой друг! Единственный. – Как бы я ни храбрился, но обида вылилась в слёзы.

– Дорогой мой, не плачь. – Она прижала меня к себе, успокаивая.

– Я не хочу быть таким, как отец. И престол тоже не хочу.

– Ох, мальчик мой. – Мама нежно погладила меня по голове. – Боюсь, тебе не уйти от наследия, но, – она заглянула мне в глаза, – ты не обязан быть похожим на него. Будь собой, солнышко.

И я был, отстаивая своё право на существование и защищая дружбу с Крисом. Даже когда кнут разрывал мою спину – я был собой. Когда залечивал раны, как побитая собака, без надежды на жалость, – я был собой. Но…

Смерть мамы посмертным костром выжгла во мне всю надежду, а тень отца загородила свет, что помогал мне двигаться вперёд. Даже шрамы на спине уже не имели значения.

– Ты отправишься к капитану Сагату в его распоряжение. Будешь учиться военному искусству непосредственно в военном лагере. – Ненавистный стук массивного перстня по столу наводил ужас, который сменился обречённостью.

Все мечты и странные сны о Словотворце превратились в одержимость. А быть собой уже не имело смысла.

– Слушаюсь, Ваше Величество.

Последний стук перстня провёл черту между прошлым и неизбежным будущим.

– Эми, постой. – Кристиан нагнал меня в коридоре. – Что происходит? Я не мог к тебе попасть. Даже отец запретил приближаться к твоим покоям. Все говорили, что ты болен и… смерть Её Величества…

В его глазах шумел тёмный лес, полный светлячков. Крис схватил меня за плечо, разворачивая к себе, но я вырвался из хватки.

– Его Величество отправляет меня к капитану Сагату.

Он ошарашенно замер.

– Но это же военный лагерь, и он очень далеко.

– Именно. Меня будут обучать военному делу и готовить для трона.

– Эми…

– Не называй меня больше так. Я Эмилий Велеросский – наследник престола. Тебе всё ясно, Христианхен?

После этих слов Крис дёрнулся, как от пощёчины. Он сжал зубы и сквозь них произнёс:

– Слушаюсь, Ваше Высочество.

Так-то лучше, больше никто не будет называть меня Эми. Никто…

На моё счастье, капитан Саган очень хорошо знал маму и лорда Паулуса. Вместо жёстких тренировок я получил поддержку и прекрасного наставника. Известие о болезни и смерти отца настигло внезапно, не оставляя времени подготовиться. Горечи утраты не было, как и сожалений, только твёрдое понимание, что трон Велероса предстояло занять единственному наследнику.

По прибытии во дворец меня встретил дядя и Кристиан. Выражение его лица изменилось: оно стало жёстче. Беззаботность уступила место решимости и твёрдости. Кто мы теперь друг другу – после стольких лет? Но этот вопрос так и остался без ответа.

Последующие дни пролетели в каком-то ужасном беспорядке. Подготовка к восхождению на трон, передача всех обязанностей, прибытие гостей и, наконец, сам день коронации. Я ощущал себя не на своём месте – самозванцем с короной на голове. Отцовский перстень, стук которого в детстве повергал в ужас, оттягивал руку вниз. Лорды один за другим присягали на верность короне, а мне лишь хотелось оказаться как можно дальше от холодного трона. В толпе лесным пожаром мелькнули рыжие волосы. Крис вышел вперёд и преклонил колено.

– Я, Кристиан Ланкайетт, клянусь в верности Его Величеству Эмилию Велеросскому и обязуюсь охранять его жизнь, – он прикоснулся губами не к ненавистному перстню, а к кончикам моих пальцев, – и следовать за ним, как за единственным богом.

Против воли я вздрогнул.

– Почему?

– Что? – Он выпрямился и самодовольно улыбнулся.