Проклятие дворфа

Далин не знал точно, в какой стороне находится Пандория, и верен ли выбранный им путь. Он просто шел вперед, надеясь, что внутреннее чутье приведет его в нужное место. Быть может ему повезет встретиться с эльфом, и тот будет достаточно любезен, чтобы ответить на его вопрос, и указать верное направление. Эльфы были древним и мудрым народом, и знали много такого, о чем дворфы и не догадывались. И хотя эльфы никогда не выставляли грамотность напоказ и не кичились своим превосходством, дворфы это чувствовали. И считали эльфов слишком высокомерными, что также являлось одной из тех досадных мелочей, что накладывали негативный отпечаток на взаимоотношения двух древних рас. В глубине души Далин предпочел бы сжать в могучих объятиях такого гордеца, и, как следует потрясти, чтобы вытрясти из него всю необходимую информацию о Пандории.

Если же ему встретится не эльф, а иное существо обитающее в лесу из числа тех, с кем у дворфов вообще нет никаких отношений, то, возможно, при встрече ему придется обойтись без вопросов, с топором в руках отстаивая свое право на существование.

Далин шел осторожно, неслышно ступая по лесу. Ни одна веточка не хрустнет предательски под ногами, ни одна пичуга из тех, что скачет по земле в поисках муравьев или иных насекомых, не взмоет испуганно ввысь, напуганная его приближением. И хотя такой шаг значительно замедлял продвижение вперед, но увеличивал шансы выжить в зачарованном эльфийском лесу.

Эльфов Далин не боялся, временами он даже чувствовал их незримое присутствие рядом. Но сколько бы Далин ни оглядывался, ни озирался по сторонам, он так никого и не заметил. А вскоре пропало и ощущение постороннего присутствия. Вдоволь изучив крадущегося по лесу дворфа и не найдя в его действиях или мыслях ничего, что могло навредить священному лесу, эльфы потеряли к нему всяческий интерес, окатив его напоследок волной любопытства. Не так часто можно встретить в лесу дворфа. А если это не изгнанный своими же сородичами темный дворф, то сделать это вообще невозможно. Но у эльфов в лесу и без того слишком много обязанностей и забот, чтобы еще и разгадывать тайну крадущегося по лесу дворфа, по какой-то причине разминувшегося с дворфийской армией, начавшей свой железный поход к Пандории с восточной оконечности Кааркен-Тау.

Первый привал Далин сделал далеко за полдень, чтобы немного отдохнуть, и подкрепиться. Свою нерасторопность и медлительность Далин решил перекрыть ночью, рассчитывая идти и тогда, когда весь окрестный мир, за исключением его редких ночных жителей, погрузится в сон.

Подкрепившись и передохнув, дворф продолжил свой путь в неизвестность. Многоголосье леса и полное отсутствие ощущения опасности сделали свое дело. Далин перестал красться, перейдя на размеренный шаг, которым привык двигаться у себя в подземелье. Лишь немного ускорив его, чтобы наверстать упущенное. Время от времени эйфория не знающего опасности леса покидала его, и тогда дворф замирал на месте, настороженно прислушиваясь к наполняющим лес звукам. Стремясь в их разнообразии вычислить тот самый, единственный звук сулящий опасность. Но как бы Далин не напрягал свои чувства в поисках опасности, ничего сулящего для него угрозу он не находил.

Все чаще Далину стали встречаться метки оставленный эльфами на деревьях предназначенных для вырубки. Стали попадаться на глаза и пеньки со следами топоров. Метки на деревьях свидетельствовали о том, что в этих местах помимо эльфов и прочих существ испокон веков обитающих в лесу, обитают и люди. И не только охотники, для которых никогда не существует границ, но и дровосеки, которые не склонны удаляться слишком далеко от своих жилищ. А это значит, что человеческое селение находится где-то рядом. И если он движется в верном направлении, то может достичь его до наступления темноты.

И хотя дворфы уже давно не враждовали с людьми, имели с ними торговые отношения, и, верные союзническому долгу сражались в одном строю, одинокому дворфу следовало держаться подальше от маленькой глухой деревушки, затерянной в глубине необъятных эльфийских лесов. Как правило подобные отшельники ведут довольно обособленный образ жизни. И из-за трудностей подобного существования имеют суровый нрав, и с большой неохотой впускают в свою жизнь чужаков, даже если они заглянут в эту жизнь всего лишь одним глазком. В затерянном в непролазных лесах человеческом селении одинокого путника могло ожидать все, что угодно. От дружеского, хлебосольного застолья, до рогатины и топора. Все зависит от того, в каком настроении пребывают эти суровые и немногословные жители затерянного среди лесов селения.