Проклятие дворфа

Дуболом Каменная Башка упорно шел вперед к неведомой цели, не обращая внимания на усталость, и вернувшееся к вечеру чувство голода. Останавливался он лишь когда силы окончательно покидали беорна, чтобы камнем рухнуть на землю, забыться на пару часов тяжелым, тревожным сном, дающим отдых телу, но не разуму. Картины неведомых миров явившихся ему во сне прошлой ночью, продолжали преследовать его, стоило лишь прикрыть глаза и ненадолго уснуть. Одно он успел уяснить своим куцым, ущербным мозгом, путь его лежит к Черной дороге, и Мертвому лесу. Именно там он обретет свободу, и снова станет самим собой. И чем быстрее он достигнет цели, тем быстрее состоится его возвращение к прежней жизни, избавление от неведомой силы занозой засевшей в мозгу, денно и нощно отравляющей его существование.

И поэтому Дуболом Каменная Башка не тратил понапрасну времени на привалы и остановки, гоня прочь становящееся с каждым днем все более сильным чувство голода. Все будет позже, когда он освободится от управляющей его разумом силы. Вот тогда-то он и отдохнет, утолит терзающий тело голод, сожрав вместе с потрохами, шкурой и костями первого же угодившего в его руки зверя. Или не зверя, а чужака блуждающего по его родному лесу. И ему будет все равно, кто это, эльф, человек, или очередной, невесть как оказавшийся в лесу дворф.

К концу третьих суток с начала похода беорна к Черной дороги от того, ставшего Дуболому ненавистным малинника, измученный и оголодавший, он достиг цели своего путешествия. Дальнейших указаний от управляющей разумом силы не было, что стало для Дуболома своего рода сигналом о том, что его миссия, по крайней мере в этой ее части, завершена, и ему позволено отдохнуть и подкрепиться. Неподалеку от проклятой дороги беорн обнаружил поляну усыпанную огромной, сочной клубникой, которой не касалась ни рука человека, ни лапа зверя. Со всех сторон поляну окружал густой подлесок со множеством старых, иссохшихся, а порой и просто поваленных деревьев, что было весьма редким, и необычным явлением для священного леса эльфов. Такое было возможно только благодаря близости Черной дороги. Проклятого места, которого сторонились все живые существа обитающие в округе. Сюда без крайней надобности не совались ни люди, ни эльфы, ни прочие жители леса, испытывая суеверный ужас перед проклятой дорогой, и Мертвым лесом, корявой черной декорацией застывшей там.

Уплетая ягоды, которые не потеряли сочности и вкуса от близости с гиблым местом, Дуболом мог чувствовать себя в относительной безопасности. Абсолютной безобасности близость Черной дороги ему не гарантировала. Если нашелся один безумец рискнувший приблизиться к Черной дороге, значит может найтись и другой, не менее безумный человек. А двум безумцам лучше не встречаться, к какому бы роду-племени они не принадлежали. Но временами беорн настолько увлекался поеданием клубники, что напрочь забывал об этих непреложных истинах, на время ослабляя присущую ему бдительность и осторожность.

Миранда Шепот Ночи (эльф)

О поражении эльфийской армии в сражении при Сонной Лощине Миранда Шепот Ночи узнала несколько дней назад от леса, слушать который эльфы учились с детства. Вместе с осознаием всей горечи поражения пришло и понимание того, что в этом мире она осталась практически одна. И все что у нее есть, это младшая сестренка Лориаль Шепот Звезд, оставшаяся в Изумрудном лесу, месте, где издревле обитало племя эльфов к которому принадлежала Миранда. Их мать не вынесла известия, которое им принес лес испуганным шелестом листвы. Отец и трое братьев Миранды сложили головы в том страшном сражении, после предательства беорнов превратившемся в избиение эльфов, о чем лес рассказывал испуганным шепотом даже будучи в сотне миль от места ужасной трагедии.

Известие о смерти отца и братьев принес Миранде легкий шелест листвы неделю назад, когда она, оставшись за старшую, а значит за добытчицу и кормилицу семьи, была на охоте. Когда она в течении нескольких часов выслеживала пугливую газель должную стать их ужином. И хотя Миранда двигалась по лесу неслышно, словно тень, газель держалась от нее на приличном расстоянии, чутко поводя ушами, вздрагивая от малейшего щороха, и уходя все дальше, на дистанцию не пригодную для одного единственного, точного выстрела.