Проклятие дворфа

Миранда умела ждать. Терпения ей, как и любому эльфу, было не занимать. Она продолжала преследовать газель, хотя на это невидимое, молчаливое противостояние уже было затрачено немало времени. Миранда знала, что бить зверя нужно наверняка, с первой попытки, второго шанса у нее не будет. Газель пугливое животное, и умеет очень быстро бегать. В беге газели нет равных. Скорость, с которой она умеет передвигаться, является главным залогом выживания в этом мире. В случае промаха Миранды газель пустится наутек, и будет мчаться насколько хватит сил. Вновь обнаружить ее незадачливому охотнику уже не удастся, и придется искать добычу попроще, и поскромнее. Такую, как кролики и куропатки, которых в священном лесу эльфов водилось превеликое множество, добыть которых не составляло особого труда как для стариков, так и для совсем еще зеленой молодежи, делающей свои первые шаги в деле обращения с оружием.

Терпение и упорство Миранды оказались сильнее пугливости и постоянной настороженности зверя. Ей удалось приблизиться к газели достаточно для того, чтобы сделать один единственный выстрел, который окажется для зверя роковым. Неуловимым движением Миранда сняла с плеч лук, вложила стрелу в тетиву, и натянула ее до отказа. На мгновение Миранда задержала дыхание, прицеливаясь, чтобы попасть зверю прямо в сердце, чтобы смерть его была легкой и безболезненной.

И в этот самый миг слабый порыв ветра пронесся по лесу, заставив вздрогнуть и заговорить деревья, сообщив всем имеющим уши и умеющим слушать, страшную новость пришедшую издалека. Коротким и мимолетным было дуновение ветра, но в шелесте листьев Миранда прочла такое, что в самый последний момент рука ее дрогнула, и стрела, готовая вонзиться под лопатку зверя, в то самое место, где билось его быстрое, пугливое сердце, взмыла ввысь, и впилась в древесный ствол немного выше головы зверя. И в тот же миг прямо с места газель устремилась в стремительный галоп, в мгновение ока исчезнув с глаз Миранды.

Бездумно проводив глазами исчезнувшую добычу, Миранда замерла на месте. Она совсем позабыла о том, зачем, и для чего она здесь, как позабыла и про саму газель, еще минуту назад бывшую объектом ее вожделения. Замерев на месте, она пыталась принять и понять услышанное, о чем ей поведал лес тревожным шелестом листвы. А когда она осознала всю горечь услышанного, мир вокруг нее перевернулся. Миранда вдруг отчетливо поняла, что все изменилось, и возврата к прежней, беззаботной жизни уже не будет. Как не будет больше в ее жизни веселых и храбрых старших братьев, буквально сдувавших с нее пыль, никогда и никому не дававших ее в обиду. Что никогда в ее жизни не будет и вечно молчаливого, немногословного отца, за которым семья чувствовала себя, как за каменной стеной. При виде которого у Миранды радостно загорались глаза в ожидании очередного чуда, которое сотворит для нее любимый папа. Все это в прошлом, как и вся ее жизнь, разделившаяся на две части, до и после прихода орды.

Отец с братьями и раньше уходили в поход. Всегда и во все времена находилось немало желающих поразбойничать в обильных и благодатных эльфийских лесах. Но все это были небольшие разбойничьи ватаги орков, гноллов, или огров, пришедших из-за Черной дороги. И редко причиненный ими вред оказывался достаточно большим, чтобы из-за этого стоило посыпать голову пеплом. Эти походы были скорее ритуальным, обязательным действом, в котором все без исключения эльфы достигшие зрелого возраста принимали участие, когда приходил их черед заступать на пограничное дежурство. Как правило эти походы обходились без потерь для эльфов, слишком хорошо знавших окрестные леса, и отлично в них ориентировавшихся, чтобы угодить в устроенную разбойниками засаду. Умение слышать лес во многом облегчало их задачу по поиску неприятеля. Мало кому из вторгшихся в лес чужаков удавалось убраться оттуда подобру-поздорову. Это касалось только самых разумных и рассудительных из них, у кого хватало ума в тот же день убраться восвояси, ибо встретить в эльфийских лесах очередной рассвет удавалось далеко не каждому. И уж тем более тем, кто упиваясь собственной силой творил бесчинства в запретных землях в течении нескольких дней. Однажды, когда разбойники меньше всего того ожидали, они попадали в засаду, оказываясь в смертоносном кольце, выбраться из которого было невозможно даже при помощи магии.

И даже редкие пришествия орочьей орды случавшиеся на чаще одного раза в несколько столетий, хоть и заставляли эльфов мобилизировать все свои силы и быть в постоянной боевой готовности, особых бед не доставляли. У орков, составляющих костяк орды, эльфийские леса, как, и, собственно сами эльфы, интереса не вызывали. У них была иная цель, уходящая корнями в глубь тысячелетий. Целью Орды были человеческие города и селения, по большей части раскинувшиеся на восточной оконечности Кааркен-Тау, но тоже далеко не главной. Главной целью орков было подземное королевство дворфов, их кровных врагов, история противостояния с которыми терялась в немыслимой глуби веков.