Проклятие Евы. Как рожали в древности: от родов в поле до младенцев в печи

Поступление в первое отделение пациентки с раком матки вызвало очередную волну смертности в ноябре 1847 года. Женщину разместили на койке, с которой начинался ежедневный осмотр. Поскольку врачи мыли руки хлорной водой только перед началом обхода, а между осмотрами пациенток мыли руки – просто с мылом, 11 из 12 лежавших с ней в палате женщин умерли от родильной горячки. Этот случай позволил Земмельвейсу прийти к выводу, что родильную горячку может вызывать не только трупный яд, но и яды разлагающихся тканей живого человека. Тогда он приказал обрабатывать хлором руки и инструменты после каждого осмотра. Очередной всплеск заболеваемости среди рожениц, лежавших в одной палате с пациенткой с гангреной колена, привел Земмельвейса к мысли, что болезнетворные частицы могут переноситься по воздуху. Тогда обязательными стали проветривания и смена постельного белья [60].

Понемногу, методом проб и ошибок, Земмельвейс нарабатывал свод спасительных правил. По сути, он предвосхитил принципы общей антисептики Листера, не имея при этом под рукой открытий Луи Пастера. Надо отдать должное смелости и упорству ученого: несмотря на неприятие общественности, Земмельвейс продолжал сражаться за то, во что верил. Через пять лет после обнародования своей концепции Листер купался в лучах славы, а Земмельвейс за не менее ценные идеи был изгнан из стен родной Центральной Венской больницы – это невольно наталкивает на мысль, что каждому открытию свое время. Так или иначе, деятельность Земмельвейса стала пусковым механизмом и подготовила почву для появления на медицинской арене Луи Пастера и Джозефа Листера.

Руководство клиники запретило Земмельвейсу предать огласке статистику уменьшения смертности. Его контракт не был продлен, что фактически означало увольнение. Земмельвейсу пришлось вернуться на родину в Будапешт, где он занял место врача в больнице Святого Роха и открыл частную практику. Там он опубликовал несколько научных статей по родильной горячке, которые сложились в единый классический труд о причинах возникновения, сущности и предотвращении заболевания, вышедший в 1861 году.

Стоит отметить, что не все врачи оставались глухи к суждениям Земмельвейса. Густав Адольф Михаэлис (1798–1848), выдающийся немецкий ученый и акушер-гинеколог, прочитав про методику, стал стерилизовать руки перед осмотром рожениц и убедился, что смертность вправду снизилась. Осознав, что много лет его руки служили причиной смерти сотен женщин, доктор впал в депрессию и покончил жизнь самоубийством. Нашлись и плагиатчики. Один юный ассистент опубликовал работу Земмельвейса под своим именем, исказив основную мысль автора. Это творение получило награду Вюрцбургского медицинского университета [34]. Другие профессора, вводившие в своих клиниках порядок «по Земмельвейсу» и наблюдавшие снижение показателей смертности, лукавили и списывали улучшение на какое-либо свое нововведение, например улучшение больничной пищи или двукратное проветривание палат.

Земмельвейс не прекращал борьбу всю свою жизнь. Обращался то к одному, то к другому медицинскому сообществу с предложением провести у них семинар. Обещал взять на себя все расходы. Он был готов тратить время и деньги, лишь бы заставить научный мир прислушаться к своим доводам. Но все было тщетно. Врачи отказывались признавать себя виновными в смерти тысяч женщин. Ценность открытия была признана после смерти ученого лишь следующим поколением докторов.

Результатом многолетнего сопротивления стало психиатрическое заболевание. С возрастом характер Земмельвейса стал портиться, он так же продолжал рьяно отстаивать свои идеи. Но делал это с агрессией, мог броситься с кулаками на любого несогласного. Дошло до того, что, встретив на улице беременную, Земмельвейс кидался на нее с просьбами не рожать в роддоме, убеждая, что врачи убьют ее и ребенка. Наконец, друг Земмельвейса, дерматолог фон Гебра, решил помочь. Он пригласил Игнаца вместе с женой погостить в новом санатории Деблинг, который на самом деле оказался психиатрической лечебницей. Но Земмельвейсу не было суждено быть заточенным в доме для умалишенных. За пару дней до отъезда акушер проводил вскрытие трупа младенца и случайно порезал палец. На следующий день после того, как на него надели смирительную рубашку, Земмельвейс скончался от заражения крови. Болезнь, против которой он так отчаянно сражался, спасла его от долгих лет жалкого прозябания.

Спустя 20 лет после смерти Земмельвейс был признан национальным героем, его останки перезахоронили в Будапеште. На пожертвования врачей со всего мира акушеру установили памятник в полный рост: возле его ног сидит женщина, обнимающая своего новорожденного ребенка и взирающая на врача с благодарностью и признанием. Надпись на памятнике гласит: Retter der Mutter – «Спасителю матерей».

Памятник Игнацу Филиппу Земмельвейсу

Джозеф Листер

(1827–1912)