Проклятие Евы. Как рожали в древности: от родов в поле до младенцев в печи

В Древнем Риме и Греции единого мнения насчет прерывания беременности не существовало. Подходы разнились в зависимости от степени благосостояния цивилизации. В период упадка аборт не порицался. Платон призывал ограничивать количество детей в семьях, «дабы не уменьшать благосостояние общества». При этом Гиппократ был противником абортов и включил в свою знаменитую клятву фразу: «…я не вручу никакой женщине абортивного пессария». Аристотель же считал, что если появилась необходимость аборта, то провести его следует раньше, чем «…в нем появилась жизнь». Среди мыслителей также не было согласия относительно того, когда же этот момент происходил. Кто-то полагал, что плод не стоит считать человеком до появления первых шевелений (18–20-я неделя беременности).

Наряду с этим в римской культуре существовал обряд liberum tollere – отец поднимал с земли новорожденного ребенка, и только тогда малыш считался «принятым» в семью[89]. В Древнем Риме аборт не был запрещен. Он не считался преступлением, если производился с разрешения главы семьи. Но когда империя стала на тропу захватнической войны, а государству потребовались воины, аборт перешел в ряд нежелательных явлений. Известно высказывание Цицерона: «Женщина должна быть наказана за изгнание плода, так как она крадет у республики предназначенного для нее гражданина…» [49]

Тема абортов горячо обсуждалась в древнеримском обществе, о чем можно судить по «Любовным элегиям» поэта Овидия Назона (43 до н. э. – 17 н. э.). Творец категорично осуждал женщин, решившихся на детоубийство:

Что же утробу язвить каким-то особым оружьем?
Как нерожденных детей ядом смертельным травить?
‹…›

Сроду не делали так и в армянских логовах тигры;

Разве решится сгубить львица потомство свое?

Женщины ж этим грешат, хоть нежны, – и ждет их возмездье:

Часто убившая плод женщина гибнет сама, —
Гибнет, – когда же ее на костер несут, распустивши
Волосы, каждый в толпе громко кричит: «Поделом!»[90]

Несмотря на философский подход к проблеме, отношение к плоду было довольно небрежным. Согласно раскопкам, тела детей выбрасывались в выгребную яму. Известно, что в Риме действовало общество женщин, поклявшихся никогда не становиться матерями и «умерщвлять всякий плод до рождения». Соран Эфесский рекомендовал в качестве средства аборта сидячие ванны с корнями мальвы и алтеи, компрессы из бобовой муки и бычьей желчи, влагалищные шарики из винных ягод с содой. А при затянувшихся родах Соран советовал вводить во влагалище роженицы сначала тонкие, а затем более толстые губки – их действие подобно палочкам ламинарии[91], которые порой используются и современными врачами-акушерами.

Осознание ценности эмбриона и наделение его душой связаны с возникновением христианства. Духовенство, в отличие от античных философов, не дискутировало о моменте появления жизни, а осуждало аборт на любых сроках беременности, приравнивая его к убийству. Подобное отношение основывалось на том, что любая жизнь дарована Богом и отнять ее было бы грехом. К тому же аборт лишает благодати будущего крещения. Наказанием за аборт было отлучение от церкви и смертная казнь: «Собрание вестготских законов VII столетия содержит следующее постановление против вытравливания плода: „Кто даст беременной плодогонное питье, подлежит смертной казни; рабыня, которая достанет себе плодогонное средство, получает 200 ударов плетью; свободная женщина обращается в рабство“» [44]. В 866 году папа римский Стефан V приравнял изгнание плода к убийству взрослого человека, написав: «Тот, кто разрушит зародыша в утробе матери, является убийцей» [48].

Несмотря на все церковные запреты и страх смертной казни, аборты существовали на протяжении многих столетий.

В XVII–XVIII веках в Англии аборт зачастую был просто необходимостью из-за аномально суженного, деформированного рахитом женского таза.